К забытым островам - Бенгт Шёгрен

Майти Сперроу, короля калипсо на Тринидаде[94]. Тринидад — родина настоящего калипсо, в котором в отличие от подделок, вывезенных с Ямайки и используемых Голливудом, даются живые и острые комментарии к историческим событиям и человеческому поведению.

Полусентиментальные песни а ля Гарри Белафонте здесь не в чести, зато очень популярно калипсо типа, например, «Петси», где Спэрроу рассказывает о маленькой девочке, настойчиво преследовавшей его. Он долгое время сопротивляется. «Ты слишком маленькая, Петси, — говорил он, — не искушай меня так жестоко». Но Петси настаивает: «Нет, Спэрроу, ты ошибаешься. Если кто-нибудь и слишком мал, так это ты!» Это повторяется в различных вариантах, пока наконец девушка не побеждает, и Спэрроу со вздохом вынужден признаться, что «маленькая Петси говорила правду».

Обличение современных нравов лишь одна из сторон искусства калипсо Майти Спэрроу. Его убеждения и идеалы четче проступают в калипсо на политические темы. Один вест-индский ученый характеризует его как историка современности Вест-Индии номер один и при этом в числе первых называет калипсо, посвященное Мартину Лютеру Кингу еще до того, как он получил Международную премию мира и стал широко известен. Это калипсо мне также удалось приобрести на Барбадосе. Вот его содержание:

«Белый человек проповедует демократию, но в действительности это лицемерие, слова. А на практике получается совсем другое. Боже, боже! Мне страшно. Мы хотим, чтобы президентом был Мартин Лютер Кинг…»

В этом же калипсо Спэрроу заявляет: «Боже, ты знаешь, я дальтоник», имея в виду дальтонизм в отношении цвета кожи. Он хочет достичь лишь одной цели — видеть негров во всем Новом Свете освобожденными от глубоко укоренившегося у них чувства неполноценности, которое на его родном Тринидаде развито наиболее сильно оттого, что многочисленные индийцы этого острова, очевидно, не страдают такого рода «дальтонизмом».

Индийцы, как правило, сохраняют и свой язык и свою религию независимо от того, магометане они или поклоняются индуистским божествам: ведь их предки прибыли в Вест-Индию как «свободная» рабочая сила. Поэтому большинство индийцев смотрят сверху вниз на негров, которые во времена рабства были лишены своих основных национальных обычаев. Мне кажется, что это в какой-то мере объясняет различия в поведении негров на Тринидаде и на более мелких островах, где численность индийцев невелика.

Среди тринидадцев гораздо реже встретишь откровенных и дружелюбных людей, чем на Сент-Винсенте, Сент-Люсии, Доминике, Сент-Киттсе и других островах. Тринидадец более чувствителен к расовым различиям, и это делает его сдержанным по крайней мере до тех пор, пока он не узнает вас поближе. А вот простой барбадосец держится уверенно, его поведение свидетельствует о гораздо большем «дальтонизме» к цвету кожи, чем у его соседей с большого острова на юге. Барбадосцы дружелюбны, но, правда, все-таки не так, как жители Наветренных и Подветренных островов.

Подобные различия в поведении жителей Тринидада и других островов едва ли коренятся в специфике взаимоотношений между белыми— классом капиталистов, «коричневыми» — «средним классом» и чернокожим рабочим классом, ведь эти классовые различия существуют в одинаковой степени по всей Вест-Индии. Следовательно, взаимоотношения между расами усложняются на Тринидаде еще чем-то. Мне кажется, что основной причиной этого являются отношения между неграми и индийцами, которые начиная с XIX века были самыми опасными конкурентами первых в борьбе за «благосклонность» работодателей[95]. Обычно же все объяснения сводятся к тому, что Тринидад — большой остров и здесь якобы самый высокий уровень развития. Но это не выдерживает критики при сравнении Тринидада, например, с Барбадосом, где уровень развития во многих отношениях гораздо выше. На Барбадосе, к примеру, грамотность населения достигает 93 процентов, что является рекордом для британской части Вест-Индии.

В политическом отношении население Барбадоса тоже более развито. Начиная с 1639 года остров этот имеет своего рода парламентарное управление, там существует ассамблея (правда, в течение долгого времени там была фактически представлена только белая плантократия, поскольку всеобщее избирательное право здесь было введено лишь в 1950 году). Кроме того, остров этот ни разу не менял своего колонизатора, он был британским без перерыва. И потому здесь не ощущается сильного французского или испанского влияния, как на других британских островах Вест-Индии. Французам ни разу не удалось завоевать этот остров, который за свой явно «английский характер» часто называют «маленькой Англией».

Некогда на Барбадосе жили индейцы араваки, но карибы и испанские работорговцы покончили с ними еще до прихода британских колонизаторов. Однако по неизвестной причине карибы здесь так и не осели. На острове найдено множество аравакских древних памятников и орудий, сделанных из раковин моллюсков-великанов, подходивших для этих целей больше, чем распространенный здесь мягкий коралловый известняк. Остатков же времен карибского завоевания гораздо меньше, и считается, что они не свидетельствуют о сколь-либо постоянной колонизации острова карибами.

Само название «Барбадос» испанского или португальского происхождения, но причина его возникновения не ясна. Некоторые исследователи предполагают, что на острове ко времени прихода сюда первых европейцев жили племена бородатых индейцев[96]. Но поскольку араваки и карибы не имеют на лице даже нормальной, с точки зрения европейцев, растительности, скорее, следовало предположить, что какой-нибудь мореплаватель нашел на Барбадосе бородатых людей, потерпевших у его берегов кораблекрушение. Другие заявляют, что название это придумано первооткрывателями, нашедшими здесь поразившие их воображение деревья, воздушные густорастущие корни которых сплелись с ветвями, что надоумило англичан назвать этот вид бородатым фикусом (его латинское название — Ficus citrifolia).

Есть также мнение, что Барбадос — это искажение от Сент-Бернард, поскольку на испанских картах XVI века среди различных названий этого острова мы находим Бернардо и Барнодо.

Известно, что на заре колонизации французы тоже добирались до Барбадоса. Но они, минуя его, проплыли дальше, поскольку сочли этот остров слишком сухим для того, чтобы заниматься на нем земледелием. Ту же ошибку совершила и английская экспедиция под командованием Томаса Уорнера: она также миновала Барбадос и начала воевать с французами за Сент-Киттс. В 1700 году Барбадос посетил священник Лаба, направлявшийся с Мартиники на Гренаду. В то время была, вероятно, засуха, так как он отметил здесь отсутствие воды, которая в некоторых местах острова ценилась дороже пива и вина.

Однако уже во времена Лабы Барбадос был известен как плодородный остров. В 1627 году здесь поселились англичане, а спустя два года число переселенцев уже увеличилось до 1850 и продолжало расти.

Примерно к 1640 году сюда был завезен сахарный тростник. Вероятно, это сделано евреями-сефардами, пришедшими из Бразилии. И здесь, как и в других местах, постепенно выросла невероятно богатая плантократия. Благодаря сравнительно большой населенности остров этот вскоре стал играть большую роль как отправной пункт для захвата новых островов