Волшебство для Мэриголд - Люси Мод Монтгомери

«Это твоя большая кукла, Дилайт, – сказала миссис Делагард, диковато рассмеявшись. – Видишь, я сохранила её для тебя. Возьми и поиграй. Я хочу видеть, как ты играешь, Дилайт. Как давно я не видела, как ты играешь. А все твои платья в шкафу, для тебя. Посмотри».

Она открыла шкаф, и Мэриголд увидела их – ряды изысканных платьев, висящих там, похожих на жён Синей Бороды из книжки, которую она читала. Мэриголд услышала свой голос, испуганный панический голос.

«Пожалуйста, можно я пойду домой, – выдохнула она. – Я думаю, мама ждёт меня. Уже поздно».

Тревога мелькнула на бледном лице миссис Делагард, сменившись хитринкой.

«Но ты дома, Дилайт. Ты моё дитя, хоть и покидала меня так надолго. О, как это жестко – так надолго покинуть меня! Но я не браню тебя – никогда не стану больше бранить. Теперь ты вернулась. Ты не должна уходить. Никогда. Я разыщу твоего отца и сообщу ему, что ты вернулась. Я ни разу не разговаривала с ним с тех пор, как ты ушла, но теперь поговорю. О, Дилайт, Дилайт!»

Мэриголд выскользнула из протянутых рук.

«Пожалуйста, пожалуйста, отпустите меня, – в отчаянии умоляла она. – Я не ваша маленькая Дилайт… правда…нет… меня зовут Мэриголд Лесли. Пожалуйста, дорогая миссис Делагард, позвольте мне идти домой».

«Ты всё ещё сердишься на меня, – скорбно произнесла миссис Делагард, – вот почему ты так говоришь. Конечно, ты Дилайт. Неужели ты думаешь, что я не узнала твои золотые волосы? Ты сердишься на меня за то, что я ударила тебя в тот день, когда ты ушла. Я никогда больше так не поступлю, Дилайт. Тебе не нужно бояться меня, милая. Скажи мне, что ты прощаешь меня… скажи, что прощаешь…».

«О, да, да». Только бы она отпустила её! Но миссис Делагард с мольбой опустилась на колени перед нею.

«Мы будем так счастливы теперь, когда ты вернулась, Дилайт. Поцелуй меня… поцелуй меня. Ты так долго отворачивалась от меня, моя золотоволосая Дилайт».

Её голос был таким манящим, что Мэриголд не могла отказать, несмотря на весь свой страх. Она наклонилась и поцеловала миссис Делагард – и оказалась в крепком объятии, мокрой от жадных поцелуев.

Мэриголд вырвалась из сжимавших её рук и кинулась к двери. Но миссис Делагард поймала её, оттолкнула со странным смешком и вышла из комнаты. Мэриголд услышала, как в замке повернулся ключ.

Она оказалась узницей в доме сумасшедшей женщины. Она поняла, что означало, когда про миссис Делагард говорили, что она «не в себе».

Что же делать? Никто не знает, где она. Одна в ужасной, огромной, полутёмной комнате с закрытыми окнами. С этими жуткими платьями мёртвой Дилайт, висящими в шкафу. С этой страшной куклой на кровати. С большой чёрной муфтой из медвежьего меха, лежащей на тумбочке. Однажды Лазарь рассказал жуткую историю про старомодные муфты, из которой явствовало, что на самом деле то были ведьмы, оживающие в лунные ночи, чтобы танцевать под снегопадом. Сегодня как раз был такой вечер – лёгкое лунное сияние проникало в комнату. Возможно, муфта начнёт танцевать здесь, в комнате, перед нею!

Мэриголд сдержала чуть было не вырвавшийся крик. Миссис Делагард могла бы вернуться, услышав его. Ничто другое так не пугало её, даже заколдованные медвежьи муфты. Она боялась шевельнуться, но на цыпочках двинулась от окна к окну. Все они были заколочены – каждое из них. Более того, все выходили на пустую крутую стену. Через одно она увидела домашний свет в Еловом Облаке. Потеряли ли её? Ищут ли? Но никто не догадается, что она здесь.

Она села у окна в старое, обитое кретоном кресло с подголовником – как можно дальше от кровати и муфты. Так она и просидела всю холодную, невероятно бесконечную ночь. Никто не пришёл. Сначала всё словно замерло в жуткой неподвижности. Казалось, во всём мире не осталось ни одного звука. Поднялся ветер, ушёл лунный свет, непрерывно стучали ставни окон. И она была уверена, что муфта двигалась. А платья в шкафу шуршали. Дважды слышались шаги в коридоре.

Пришло утро – облачное утро с кроваво-красным восходом. Окна смотрели на широкие зелёные поля. Не было никакого способа привлечь чьё-то внимание. Не было пути к побегу. Она умрёт здесь от голода, и мама не узнает, что произошло с нею. Снова и снова она слышала шаги в коридоре – снова и снова задерживала дыхание от страха, когда они замирали у двери. Ей очень хотелось пить, но она не чувствовала голода. Она сидела в странном покорном оцепенении. Наверно, она очень скоро умрёт, но это не пугало её. Единственное, что казалось ей страшным – возможное возвращение миссис Делагард.

Снова вечер, снова лунный свет, снова ветер, рычащий сварливый ветер, гнущий лозу за окном, рисующий жуткие тени, плывущие по комнате к медвежьей муфте. Кажется, она шевельнулась… да, шевельнулась. Мэриголд больше не могла сдерживаться. Она дико закричала, побежала, лихорадочно рванула закрытую дверь. Дверь распахнулась так внезапно, что Мэриголд чуть не упала на спину. Она не остановилась подумать, что дверь могла быть и вовсе не заперта, несмотря на повернувшийся ключ – она подумает об этом позже. Она промчалась по коридору – вниз по лестнице – наружу – наружу – на свободу. Она бежала без остановки, пока не ворвалась в холл Елового Облака, полный встревоженных возбужденных людей, среди которых увидела бледное страдальческое мамино лицо, прежде чем – впервые в жизни – потеряла сознание.

«Боже мой! – сказал дядя Клон. – Вот и она!»

4

На следующий день Мэриголд лежала в постели, мама сидела рядом, а бабушка входила и выходила, стараясь показывать неодобрение, но слишком успокоенная и довольная, чтобы это у неё получалось. Было рассказано всё и даже больше. Теперь Мэриголд знала о миссис Делагард – бедной миссис Делагард, которая год назад потеряла единственного ребёнка и с тех пор была не совсем в себе. Просидев часами у постели своей маленькой девочки, умоляя её сказать хоть слово – просто одно слово. Помня, как отшлёпала Дилайт за день до её внезапной болезни. Не простив мужа, который был в отъезде, когда Дилайт заболела, и не нашлось никого, кто мог бы поехать за врачом в разыгравшуюся бурю.

«Бедную несчастную мать нужно пожалеть, – сказала мама, – но, милая моя, какие жуткие часы ты провела там».

«Некоторым из нас тоже пришлось не сладко, – мрачно заметила бабушка. – Мистер Донкин был уверен, что