Волшебство для Мэриголд - Люси Мод Монтгомери

Мэриголд тотчас почувствовала, как скверно было с её стороны спать так крепко. Они с Мэтс сели на траву, как было указано. Пола произнесла речь, в основном состоящую из отрывков теологии её отца. Но Мэриголд этого не знала и решила, что Пола ещё восхитительней, чем она думала. Мэтс было просто неуютно. Пола даже не предложила им сесть в тени. Хорошо белокожим Лесли или смуглым Пенгелли. Но если вы не такие! Жариться под самым солнцем! Боюсь, Мэтс более беспокоилась о своих веснушках, чем о душе.

«А теперь, – заключила Пола с трагической серьёзностью, – задайте себе вопрос: Я дитя Бога или дьявола?»

Мэтс подумала, что встать лицом к лицу с такой проблемой слишком ужасно.

«Конечно, я не дитя дьявола», – с негодованием сказала она.

Но Мэриголд растерялась. Очарованная красноречием Полы, она засомневалась в своём происхождении.

«А что делать… будем делать, если мы…?» – тревожно спросила она.

«Каяться. Каяться в своих грехах».

«О, у меня нет грехов, в которых нужно каяться», – с облегчением сказала Мэтс.

«Ты никогда не попадёшь на Небеса, если не согрешишь, потому что ты не сможешь покаяться в грехах и быть прощённой», – непреклонно заявила Пола.

Этот новый вид теологии ошарашил Мэтс. Пока она боролась с этим, гипнотизирующий взгляд Полы замер на Мэриголд.

«Что бы ты… назвала грехами?» – тихо спросила она.

«Ты когда-нибудь читала неправдивые истории?» – потребовала Пола.

«Да-а… и… – Мэриголд охватила болезненная радость признания, – и сочиняла их… тоже».

«Ты хочешь сказать, что ты лгала?»

«О, нет. Не лгала, не лгала, я хотела сказать…».

«Наверно, они были лживыми, потому что в них неправда».

«Ну… возможно. И я думаю о разном… когда дядя Чарли произносит семейную молитву».

«О чём?» – безжалостно спросила Пола.

«Я…я думала о двери на картине на стене… думала, как бы открыть её и войти… посмотреть, что там внутри… что за люди там живут».

Пола махнула рукой. Что за дело, если Мэриголд думала о странных вещах, когда Чарли Маршалл читал молитву? Какое значение имеет его молитва? Пола была выше таких мелочей.

«Ты ела когда-нибудь мясо?»

«А что… да… это…».

«Это ужасно – очень скверно. Приносить в жертву жизнь ради своего аппетита. Позорно!»

И правда, позорно!

Мэриголд страдала. Невыносимо, что Пола с таким упрёком смотрела на неё. Пола заметила, как ей стыдно и быстро смягчилась.

«Неважно. Ты же не знала. Я тоже ела мясо, до прошлой весны. У меня была страшная сыпь. Я поняла, что это наказание за то, что я сделала что-то неправильное. Отец сказал, что это за поедание мяса. Он сказал, что Перст Божий коснулся меня. И я поклялась, что больше никогда не стану есть мясо. О, как терзала меня совесть. Как я страдала».

В голосе Полы звучала настоящая боль. Она стояла, пламенная трепетная, под старой сосной – юная жрица, вдохновлённая, посвящённая. Мэриголд ощутила, что готова пойти за нею к позорному столбу.

«Что же нам теперь делать?» – спросила отвратительно практичная Мэтс.

«Мы создадим общество спасения наших душ и мира, – сказала Пола. – Я всё продумала. Мы назовём себя «Лампы света». Не правда ли, чудное название? Я возглавлю его, а вы должны делать всё, что я скажу. Мы заживём такой красивой жизнью, что все будут восхищаться нами и захотят присоединиться к нам. Мы каждый день будем такими же хорошими, какими бываем по воскресеньям – в этом месте Мэтс испустила чудовищно непонятный вздох, – но мы будем особыми. Никто не сможет присоединиться к нам, если не готов стать мучеником».

«Но что мы должны делать?» – со вздохом спросила Мэтс. Она хотела следовать за Мэриголд, но её круглолицая натура не имела мученического наследия.

Пола всё-таки позволила себе присесть.

«Во-первых, мы не должны есть ничего больше абсолютно необходимого. Никакого мяса… пуддинга… пирожных».

«О, мне придётся есть их, – скорбно воскликнула Мэриголд. – Тётушка подумает, что я заболела или что-то ещё, и отправит меня домой».

«Ладно, тогда не должно быть добавок», – неумолимо сказала Пола.

Они пообещали – Мэриголд виновато думала о вкусных клубничных пирожных, которая тётя Энн собиралась испечь к обеду.

«Мы не должны читать или рассказывать то, что не является правдой. Никогда не выдумывать – Мэриголд вздохнула, но галантно справилась с собой, – никогда не носить драгоценности и не играть в глупые игры».

«Мы совсем не сможем играть?» – взмолилась Мэтс.

«Играть. В мире, где мы должны готовиться к вечности? Ты можешь играть, если хочешь, но я не буду».

«Что же нам делать, если мы не можем играть?» – тихо спросила Мэриголд.

«Работать. Мир полон дел, ждущих исполнения».

«Я всегда помогаю тёте Энн во всём, что могу. Но когда всё сделано, чем мне можно заняться?»

«Размышлять. Но мы найдем много, чем заняться. А теперь, Мэтс, если ты присоединяешься, то сделай это со всей душой. Ты должна жертвовать. Ты должна стать несчастной, иначе ты не сможешь стать добродетельной. Ты ни на миг не должна забывать, что ты грешница. Ты не можешь быть одновременно верующей и счастливой в этом мире греха и скорби. Мы должны быть достойны нашего названия. Каждый раз, когда наш свет гаснет, мы должны платить штраф».

«Как?» – спросила Мэтс.

«О, есть много способов. Вчера я воткнула себе в кожу репейник за то, что захотела за обедом добавку. И стояла коленями на горохе. И поститься. Я часто пощусь – и, знаете, девочки, когда я соблюдаю пост, я слышу голоса, зовущие меня по имени».

Лицо Полы лучилось странным неземным светом, и это привело Мэриголд к полному подчинению.

«И я знаю, что ангелы призывают меня к моим земным трудам – выбирая меня – отделяя от всех».

У Мэтс мелькнула смутная мысль, как трудно, вероятно, жить рядом с Полой. Но она решила выяснить всё до конца.

«Ты рассказала нам, что мы не должны делать. Теперь скажи, что должны».

«Мы должны навещать больных людей…».

«Ненавижу больных людей, – протестующе пробормотала Мэтс, пока Мэриголд с дрожью вспоминала о своём опыте с миссис Делагард. Она подумала, что Пола не испугалась бы миссис Делагард.

«Читать Библию каждый день, молиться вечером и утром…».

«Не вижу смысла молиться утром. Я не боюсь дня», – запротестовала Мэтс.

Пола попыталась игнорировать её и обратилась к Мэриголд, инстинктивно чувствуя, что та верна в обещаниях. От Мэтс никогда ничего не добиться – всегда сплошная болтовня, словно у глупого попугайчика – но c этой новой девочкой у неё имелось много общего.

«Мы должны раздавать