Приключения Петьки Зулина - Георгий Анатольевич Никулин

Вдруг, как дыхание, пронеслась весть: «Идут!»

«Вот оно, настоящее-то!» — подумал Петька. Сколько раз в мечтах он видел себя на коне, летящим во главе отряда, преследующим врага, скачущим по горящему мосту и освобождающим узников из заточения. Рубка на саблях, меткие выстрелы неизбежно сопутствовали его подвигам.

Партизаны приготовились к атаке; за ними сгрудились крестьяне на неоседланных разномастных конях. Петька одним из первых вскочил на своего Карьку. В ожидании решительного момента он сжался в комочек, стискивая коленями бока лошади. Правой рукой Петька сжал копье, а левой подобрал поводья и в то же время схватился за седелку, подтянутую к холке лошади подпругой.

— А хорошо придумал — седелку-то оставить, — похвалил Петьку кто-то со стороны.

Он слышал говорящего как будто откуда-то издали, попытался улыбнуться Володьке, к которому должна была бы относиться похвала, но ему не повиновались пересохшие от волнения губы.

Ни один человек в засаде не позволил себе больше произнести ни слова. В полной тишине по степи плыло развернутое алое знамя с серебряным крестом; за ним воинственно поблескивали штыки и стволы винтовок; за отрядом «святого креста» двигалась рота щеголеватых легионеров; дальше колыхалось бело-зеленое знамя, с которым шел батальон колчаковской пехоты; а позади всех гарцевал отряд всадников в черных и голубых френчах.

Войско двигалось на «беззащитное» село. Специалисты по порке населения предвкушали легкую расправу и скорое возвращение в город, конечно не с пустыми руками.

Для затаившихся в засаде время тянулось бесконечно долго. Петька подумал: «Почему не стреляют? Ну хотя бы кто-нибудь начал». Уже их миновала голова колонны, и казалось, что враг сделает еще несколько шагов и войдет в село.

Наконец раздался выстрел, алое знамя шатнулось, тотчас грянул залп и бешено заработали пулеметы, убийственным огнем рассеивая пехоту и конников. Пулеметам вторили десятки трещоток, создавая впечатление дьявольской пальбы.

Упали убитые, закричали раненые, и отряд «святого креста» побежал, сминая легионеров и топча рассыпающихся в цепь колчаковцев.

Черные «гусары» и голубые «кирасиры», из рядов которых пули тоже выхватили несколько жертв, свернули в лощину, чтобы построиться в боевой порядок.

Конников в засаде одолевало нетерпение. «Когда же мы?» — думал каждый и на недоуменный взгляд соседа отвечал таким же недоумением. Партизаны шепотом объясняли, что их собрали не для напрасных жертв, чтобы «дуром» лезть на пули, а для пользы дела. Дело же все еще впереди.

Заработали расставленные по цепи пулеметы белых. Вот, словно бы прощупывая силы противника, поднялись и бросились в атаку легионеры… Их опять подпустили близко, пулеметными очередями прижали к земле и заставили под огнем отползать обратно.

Петьке казалось, что их вот-вот должны бросить вперед, но словно бы их совсем забыли. Снова белые подняли пехотинцев в штыковую атаку, на этот раз всех вместе, и снова их партизаны прижали к земле.

Петьке бой казался не настоящим.

Что это? Встанут человечки, пробегут несколько шагов, опять бросаются на землю, отползают или ямки роют. Потом постреляют немного. Вот бы тут и ударить коннице и прогнать их, и всё! Но, очевидно, дело было не так просто.

Пулеметы белых заработали чаще. И вдруг развернутым строем — сабли наголо, марш, марш! — поскакали черные «гусары» и голубые «кирасиры»!

Все ближе, все явственнее лошадиный топот. Вот кавалерия проскакала свои цепи, замолчали вражеские пулеметы — не стрелять же в спину своим. Еще минута–другая, и они сомнут защитников села, но тут дрогнула земля от конского топота и дикого крика «ура»: во фланг «гусарам» ринулась лавина партизанской конницы. А пулеметы партизан не переставали косить и «кирасир», и «гусар», и пехоту, поднявшуюся было для решительной атаки.

Петьку обскакали. Откуда-то появился Котенок — сынишка Котова — и норовил перегнать, но Петька лупил пятками в бока летящего наметом Карьки. Лошади были возбуждены невиданной скачкой и человеческим криком. Атакующим казалось, что все они вместе стройно кричат «ура», но Петька попросту визжал. До «гусар» и «кирасир» доносились перекаты несмолкаемого неистового вопля.

Потеряв половину людей и видя превосходство скачущей конницы, «гусары» и «кирасиры» сбились в стадо, а потом повернули коней и помчались обратно. За ними во всю прыть пустились остатки легионеров, «святой крест» и почти не имеющий потерь колчаковский батальон.

Конные белогвардейцы отступали несколько стороной, и туда-то попал Петька. Перед ним на хорошем коне удирал черный «гусар». Карька уже выдохся (он мог таскать плуг целый день, но такая скачка была ему не под силу), и наш джигит ясно видел, что противник от него шутя уйдет. Тогда он размахнулся и бросил вдогонку свою пику. Она просвистела мимо, но лошадь шарахнулась и «гусар» задержался, так что Петька с пустыми руками наскакал на него. К нему обернулось перепуганное, почти мальчишеское лицо, с тонкими, как будто подрисованными усиками, и «гусар» неумело ткнул Петьку клинком.

Петька мгновенно слетел с лошади и закувыркался через голову. Карька остановился, а «гусар» ускакал.

Отступающих преследовали партизаны. Обезоруженных пленных окружали конные крестьяне. Солдаты с удивлением видели перед собою стариков и подростков и отдавались под их конвой.

Собирали оружие и тут же раздавали его вступающим в отряды. Женщины вышли перевязывать раненых, и Дуня появилась со своими лекарствами.

На пути к станции беспорядочно отступающих белых обстреляла из засады дружина деповских рабочих. Это еще прибавило им ходу.

Петька пришел в себя, ощупал онемевшую шею. Руки, бока — все было изрядно помято, но цело. Нога болела отчаянно и не позволяла подняться.

Он подполз к покорно стоящему коню, ухватился за уздечку и встал, но на лошадь взобраться не мог. Так он и стоял, не в силах сделать ни шагу, и не знал, — что же делать дальше.

В наступающих сумерках его нашел Володька.

— Уй, паря, я думал, тебя убили, — обрадованно сказал он. — Чего стоишь-то?

Володька увидел, что Петька, словно журавль, поджал одну ногу. Он соскочил с коня, помог раненому товарищу вскарабкаться на лошадь, и они шагом отправились домой.

Вернувшись, Дуня сняла с Петькиной ноги намотанную тряпку, сделала перевязку, и туго забинтованное бедро перестало ныть. Оправившийся Петька сказал ей:

— А я маленький кровь останавливал твоим заклинанием. У котовского парнишки купил за пятьдесят бабок. Знаешь: «Встань на камень, кровь не канет..»

— Нет, что-то не слыхала такого, — ответила Дуня.

Утром стало известно, что в ответ на требование командиров вновь идти на село батальон колчаковцев взбунтовался. Солдаты перестреляли своих офицеров и присоединились к партизанам. Партизаны заняли станцию и разобрали пути. Им досталось много вооружения и обмундирования. Остатки «гусар» и