Властелин Атласа - Колин Фалконер

в полосатых тюрбанах выбивали длинными палками ковры и циновки, затем целые семьи — дети смеялись и кричали, их родители, бабушки и дедушки поднимались наверх, спасаясь от жары, потягивая чай, сидя на подушках.

— Зачем вы это сделали? — спросил Амастан. — Зачем рисковали жизнью, чтобы спасти мальчика?

— Я всего лишь вскарабкался на стену. Ничего особенного. Да и выбора не было. А то бы от мальчишки осталось мокрое место на мраморе, не подхвати его кто-нибудь.

— Выбора не было? Но выбор есть всегда. Вы могли дать ему упасть. Вместо этого вы рисковали смертью или страшным увечьем ради сына человека, который, по вашему же мнению, выставил вас дураком.

— Разве я это сделал?

— Нет, но я могу представить, что вы видите это именно так. Я — причина многих ваших нынешних горестей и разочарований. Не так ли?

Гарри гадал, к чему это приведет. Он думал, Амастан хочет его поблагодарить, предложить какую-то награду за содеянное. В конце концов, насколько он знал, Удад был его единственным наследником мужского пола. Это должно было чего-то стоить.

— А теперь вы думаете, что за ваши старания последует некое вознаграждение, — сказал Амастан, читая его мысли.

— Я рассматривал такую возможность.

— Тогда, боюсь, мне придется вас разочаровать. Все, что я могу вам предложить, — это скромные сладости и этот вид.

— Что ж, вид неплохой, — сказал Гарри.

— Да. Я надеялся, он вам понравится.

— Знаете, не мне, конечно, судить, но вы — сплошное противоречие.

— Ах! Так вот я каков?

— Джордж считает вас тираном. Я сказал ему, что вы просто практичны.

— Довольно мягкое суждение, учитывая обстоятельства. Я ожидал, что вы будете таким же желчным, как ваш друг. Я причинил вам немало лишений.

— Я привык к лишениям. Я много лет был солдатом.

— Ваш друг тоже.

— Он был врачом, а не солдатом. У него другая закалка.

— Вы меня заинтриговали. Позволите утолить любопытство?

— Если хотите.

— Я наблюдаю за вами с тех пор, как вы сюда прибыли. Вы, несомненно, человек большой отваги и находчивости. Ваш друг сказал мне, что ваша армия наградила вас медалью за храбрость. Но потом вы покинули армию, и они забрали свою медаль. Как это произошло?

— Думаю, вы знаете ответ. Не я покинул армию. Армия покинула меня. Вам это действительно интересно?

— Вам больно об этом говорить?

Он пожал плечами.

— Я влюбился в женщину.

— Разве там, где вы живете, это преступление?

— Смотря что это за женщина, не так ли? Уверен, в Марокко то же самое.

— И кто же была эта женщина?

— Дочь генерала. Самого высокопоставленного британского офицера в Египте.

— А вы были всего лишь скромным капитаном. Он не одобрил.

— Нет, не одобрил.

— Должно быть, вы обладаете большим обаянием в глазах женщин.

— Не везет в картах, везет в любви. У нас есть такая поговорка.

— Но на этот раз не повезло?

— Я встречался с ней несколько месяцев, за его спиной. Это было нелегко. В конце концов мне надоело прятаться, и я пошел к нему, сказал, что мы с Люси любим друг друга и хотим пожениться.

— Что он сказал?

— Как выяснилось, ему было что сказать. Он заявил, что не считает меня достойным ее. Угрожал перевести меня в другое место. Сказал, что мне, возможно, понравится климат в Индии, где-нибудь, где свирепствуют эпидемии лихорадки.

— А женщина?

— Когда я рассказал Люси о мнении ее отца, она сказала, что мы должны бежать.

— Бежать?

— Уехать вместе. Без его благословения.

— Так вы и сделали?

— Я купил два билета на пароход до Афин под вымышленными именами.

— Я думал, в Англии за такое расстреливают.

— Да. Но все хорошо, что хорошо кончается. Она не пришла. Так что у них не было шанса меня расстрелять.

— Какая жалость. Ее отец, должно быть, с нетерпением ждал расстрельной команды. Они все равно нашли способ от вас избавиться?

— Конечно. Ее отец, как я уже сказал, был генералом. Несколько месяцев спустя меня привлекли к военному трибуналу по обвинению в растрате средств сослуживца. Кража.

— И вы это сделали? Украли у сослуживца?

— А вы как думаете?

— Нет, думаю, вы бы украли у человека дочь, но не его деньги. А что ваш отец?

— А что он?

— Он хороший отец?

— Уверен, мой брат сказал бы, что да.

— А вы нет?

— Мы с отцом не разговаривали одиннадцать лет.

— Ах, отцы. Их ожидания могут быть тяжким бременем. Значит, ваш брат — его любимец?

— Конечно. Он может сложить столбец цифр в гроссбухе до полупенни, и ни одной ошибки. А мне и дальность для шестифунтовой пушки с трудом удается отмерить.

— Понимаю. Итак, все для первенца, да? Должно быть, вас мучает, что он обращался с вами, как с дочерью.

— Что?

— С той, кому велят делать, что сказано, не мешаться под ногами и выйти замуж по расчету, если представится случай. Преклонить колени перед избранным сыном. С дочерью.

— Я никогда не думал об этом в таком ключе.

— Разумеется.

— Я ни для кого не дочь. У меня есть медаль, чтобы это доказать.

— Разве женщина не может быть храброй?

— Я не это имел в виду.

— Женщины не равны мужчинам?

— Нет, — сказал Гарри.

— Нет, вы правы. Женщины не равны. Они вообще не распоряжаются своей жизнью. Вы сами видели, каково быть женщиной в Марокко. А каково быть женщиной в Англии?

— Я не уверен, что именно вы спрашиваете.

— Мне любопытны обычаи других стран. Каково мужчинам, женщинам в других местах.

— Думаю, вы знаете, что мы обращаемся с нашими женщинами несколько иначе.

— Ах, но так ли это? — сказал Амастан. — Неужели ваши жены так уж отличаются от жен, скажем, в Фесе?

— Нашим юным леди не нужно закрывать лица. Они вольны выходить, куда им заблагорассудится.

— Ах, избыток свободы. Видите ли, капитан, я иногда задаюсь вопросом, не мечтает ли женщина, живущая в вашем Лондоне, несмотря на свои прекрасные платья и хороший дом, поменяться местами с берберской женой. По вашему лицу я вижу, вы мне не верите.

— Я не хотел проявить неуважение.