Ранчо страстных признаний - Лайла Сэйдж

Я кивнула, закрывая глаза и подставляя лицо под струи воды. Он оставил дверцу душа открытой, не беспокоясь о брызгах на полу.

Трудно сказать, сколько его не было, но услышав шаги, я обернулась. В руках у него были мои шампунь, кондиционер, гель для душа, средство для умывания и лосьон. Густ поставил их на полку и принялся раздеваться сам.

Он был прекрасен.

Когда он вошел в душ и закрыл за собой дверцу, я вздохнула, почувствовав его руки у себя на талии. Он мягко развернул меня спиной к себе.

Я ощутила его губы на шее, его ладони поднялись к плечам, осторожно разминая мышцы. Услышала звук открывающегося пузырька и поняла, что он делает. Он мыл мне голову.

Его пальцы втирали шампунь в кожу, и я невольно застонала от удовольствия. Голова бессознательно отклонилась назад, он осторожно ее массировал. Когда его пальцы добрались до висков, я закрыла глаза.

– Откинь голову назад, детка, – прошептал Густ мне на ухо.

Я послушалась. Он прикрывал мне лоб рукой, чтобы шампунь не попал в глаза, пока он промывал волосы.

Потом он взял кондиционер, а после этого я уловила знакомый запах своего геля для душа с огурцом и мятой. Его руки медленно скользили по моему телу, бережно смывая усталость. Я опустила взгляд и увидела, как белая пена стекает вниз, исчезая в сливе.

– Повернись, – сказал Густ.

Я повернулась. Он выдавил немного средства для умывания, растер его между пальцами и осторожно провел руками по моим щекам. В этом было что-то трогательное. Он был так сосредоточен, так нежен.

Он немного помассировал мое лицо, а затем сказал:

– Теперь подставь лицо под воду, чтобы смыть.

Кажется, он слегка улыбался. Я сделала, как он сказал, и, когда вытерла глаза, невольно рассмеялась.

Густ притянул меня к себе, и я уткнулась лбом в его татуировку с ласточкой.

Мы стояли так, пока вода не начала остывать. Густ выключил ее, и мы вместе вышли из душа. Он накинул на меня полотенце, сам завернулся в другое и повел меня в спальню. Достал из комода свою большую футболку, натянул ее на меня, сам надел боксеры.

А потом быстро, нежно поцеловал меня.

Мы спрятались под одеяло. Я прижалась к нему, он поцеловал меня в волосы.

– Можешь плакать, Тедди, – прошептал он.

И я заплакала.

И плакала. И плакала.

А Густ Райдер все это время не выпускал меня из объятий.

30. Тедди

Папа вернулся из больницы домой в прошлую субботу. Врачи прописали ему новые лекарства и велели следить за питанием – никакого красного мяса и сыра, ничего жареного. Хэнк был от этого не в восторге.

В гостиной я организовала целый штаб: разложила лекарства по дням недели и времени приема, поставила рядом большую бутылку воды и корзину со здоровыми перекусами, которые одобрил врач.

Папа дремал в своем кресле, а я лениво переключала каналы, пока не остановилась на повторе сериала «Мыслить как преступник». Я взяла с журнального столика книгу – очередной роман про демонов, слишком горячих для реальной жизни.

Сквозь приоткрытое окно тянуло прохладным горным воздухом, на веранде тихо звенели подвески, и меня охватило редкое чувство спокойствия.

Жизнь у меня была тихая. Но это была моя жизнь.

Когда я думала о будущем, Мидоуларк всегда присутствовал в этой картине. Но мне еще предстояло решить, чем именно я хочу заниматься.

До конца работы на «Ребел блю» оставалось чуть больше месяца. Если честно, Эмми была права – это было замечательное лето.

И оно заканчивалось. Как и многое другое в моей жизни в последнее время.

От этой мысли оставался неприятный осадок – по разным причинам (одна из которых была высокой, хмурой и с зелеными глазами, но об этом я пока старалась не думать). Мне снова предстояло начать с нуля. Я неосознанно заполняла время Густом и Райли, лишь бы не думать о том, о чем стоило бы.

Громкий храп отца вырвал меня из раздумий, и я поняла, что уже минут пять читаю один и тот же абзац. Хэнк и сам себя разбудил этим звуком, резко открыл глаза и нахмурился.

Я посмотрела на него и рассмеялась.

– Вот черт, – пробормотал он.

– Я думала, в гостиную влетел товарный поезд.

– Очень смешно, – проворчал отец.

Выглядел он уже намного лучше. Щеки порозовели, в глазах появился прежний блеск. Намного приятнее было видеть его в кресле в гостиной, чем на больничной койке.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила я.

– Великолепно, – ответил он. – Полностью здоров. Готов к стейку по-деревенски.

Я приподняла бровь:

– Хорошая попытка, но нет.

– Стоило попробовать, – пожал он плечами. – А ты как? Что-то вид у тебя слишком задумчивый.

– Так и есть, – честно призналась я.

– Поделишься?

Прежде чем я успела ответить, в дверь постучали. Вот это удача! К такому разговору я была не готова. Все было слишком непонятно, мне еще предстояло разобраться с этим самой.

Я убрала книгу обратно на столик и пошла открывать. Через окошко увидела Эгги и Дасти.

Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что они мать и сын. Светлые волнистые волосы Дасти точь-в-точь как у Эгги и скулы такие же выразительные. Волосы Эгги полностью поседели, но по-прежнему оставались красивыми и длинными, до середины спины. На ней был привычный комбинезон «Кархарт», руки увешаны массивными серебряными украшениями с бирюзой: серьги, браслеты, ожерелья.

Только колец не было. Эгги была плотником, и ее руки – главный инструмент.

Она держала форму для запекания, Дасти стоял рядом – с двумя огромными бумажными пакетами.

– Смотрите, кого к нам ветром занесло, – сказала я, отходя в сторону, чтобы они могли войти.

– Это всего лишь курица с овощами, – отозвалась Эгги, передавая мне форму.

Я мысленно поблагодарила ее за то, что это не лазанья, – Хэнк бы расстроился, а его сердце и так пережило достаточно за последние дни.

– Греть при ста восьмидесяти градусах: тридцать минут под крышкой, двадцать – без.

– Поняла. Поставлю прямо сейчас, как раз будет к ужину.

Эгги улыбнулась и потрепала меня за щеку.

– Хорошая девочка. Умница, Тедди Андерсен.

Она зашла в гостиную и села на краешек дивана, ближе к креслу отца. Тот просиял от удовольствия.

Я направилась на кухню, Дасти последовал за мной с продуктами.

– Чего вы там накупили? – спросила я, ставя запеканку на плиту.

– Половину магазина, если честно, – ответил Дасти. Сегодня он собрал волосы в небрежный хвост. – Мама всю неделю нервничала. Мне кажется, они с Амосом провели в больнице почти