По щучьему велению, по Тьмы дозволению - Евгения Преображенская

Суждено ли ей изведать это трепетное счастье — взять на руки сына? Или же за спасение своей жизни она заплатила жизнью будущего ребёнка? Можно ли всё исправить? И найдёт ли она управу на речную оборотницу, чтобы жертва эта не стала напрасной?

Размышляла царевна и о собственной матушке. Что за страшное горе заставило её разлучиться с дочерью? Что за чёрное безумие направило её к распахнутому окну? Чья в том была вина?

А если бы матушка была жива, смогла бы она постоять за дочь перед отцом, решившим сосватать её первому встречному? Или слишком слаба была? И в чём заключена эта сила людская, которая помогает преодолевать все напасти, проклятия, горе и безумие? Где отыскать её, как развить в себе?

— Ты грустишь, моя милая Снегурочка, — Велиса прервала свою песню и посмотрела на Витарию.

Снегурочка — не Несмеяна, царевна не была против прозвища. Тем более что своё настоящее имя она выдавать не хотела. Мало ли кто знает о сбежавшей царевне и ищет её, чтобы получить вознаграждение от отца? Конечно же, не Велиса и её волхвы, но кто-то ещё может услышать.

— Я очень хочу быть любимой, стать женой и матерью, — ответила Вита. — Но боюсь, что судьба моя иная…

— Твоя судьба в твоей природе, — улыбнулась чародейка. — Морозы и ветры, засуха и звери могут трепать зелёный росток. Но, если он достаточно велик, его природа — расти ввысь, расцветать и плодоносить. И он будет это делать несмотря ни на что.

Витария вспомнила кривенькие деревья, которые иногда вырастали из-под камней… вырастали, несмотря ни на что, — и согласно улыбнулась.

— Подержишь его? — вздохнула Велиса, кивнув на сына. — Хочу немного походить.

— С радостью, — закивала Вита, принимая ребёнка.

— Предплечье — под тельце, ладонь — под голову, вот так, — объяснила чародейка.

Она поднялась на ноги и легко закружилась, будто слышала недоступную прочим музыку. Вита, охваченная трепетом, любовалась то женщиной, то крошечным существом на своих руках. Она ощущала тепло и мягкость младенца, вдыхала его неописуемый запах и страдала от мысли, что вскоре придётся отдать его обратно матери.

— Вы так прекрасны, — призналась она.

— Каждое творение Единого Создателя прекрасно, — мурлыкнула Велиса, воздев руки навстречу небу и солнцу. — Просто не все об этом знают…

— Некоторые Его творения нарушают чужие владения, — нахмурилась Витария, которой не понравилось такое смелое обобщение. — Крысы, тараканы, щуки в облике дев… Пожалуй, я буду любоваться ими издалека, когда они оставят мой дом.

— И это правда, — не стала спорить Велиса. — Каждый должен занимать своё место, выполнять свою роль.

— Ты обещала подумать и рассказать мне, где искать избавление от захватчицы, — напомнила Вита. — Ты стала как родной… названой матерью, с вами мне очень хорошо. Но не могу же я всю жизнь так прожить. Это не моё место, не моя роль.

— Моя умная и сильная Снегурочка, — улыбнулась Велиса, — ты права. Именно сегодня, в ночь Силы, я вспомнила кое-что важное…

— Что же? — нетерпеливо воскликнула царевна и поджала губы, испугавшись, что разбудит ребёнка.

— Есть одно могущественное создание вод, — таинственным шёпотом произнесла Велиса, наклонившись ближе к Витарии. — Уж не знаю, почему, — по любви ли, по собственной прихоти, — в отличие от остальных волшебных созданий, она иногда общается с людьми и даже исполняет их желания!

— … И требует за это жизни будущих детей? — нахмурилась наученная тяжёлым опытом Витария.

— А вот и нет, — рассмеялась Велиса. — Конечно, какой-то дар всегда нужен, это элементарная вежливость. Но довольно будет и тех прекрасных серёг, которые ты предлагала мне. Важнее всего, — женщина легонько коснулась рукой плеча царевны, — твои искренние намерения и чистая душа.

— Я искренне хочу уничтожить щуку, — напомнила Витария.

— Но это же неправда, — покачала головой Велиса. — Ты очень добрая девушка, и понимаешь, что, вероятно, за деяниями твоей соперницы стоит долгая вереница зла. Убийство станет лишь очередным звеном этой цепи: не прервёт, но продолжит её.

— Ах, если бы можно было решить всё миром, — вздохнула Витария. — Но я не верю, что это возможно…

— Возможно, Владычица морская и поможет узнать истину, — прошептала Велиса. — Вода — её родная стихия, она знает её природу и знает природу людей. Она лучше всех видит роли и подскажет, как каждому вернуть своё место.

— Владычица морская поможет мне отыскать свою силу? — с надеждой произнесла царевна.

— Подскажет, как применить её, — кивнула чародейка.

Холодный рассвет застал Инальта в дороге. По правую его руку расстилалась белая равнина, и по левую было так же. Не видно было ни лесов вдали, ни людских жилищ; ни реки, ни озёра, ни дороги не пересекали его путь.

Только безмолвное белое полотно вокруг, а посреди него — Инальт. Словно по миру иному шёл юноша. Тихо было вокруг, безмолвно было внутри.

Что случилось с Марей? Как спасти Виту? Где он? Да и кто он теперь?.. О чём говорили те ведьмы? «Нет больше того паренька, не выдержал. А остальные гости уж не люди…» Какие «остальные»? Почему «не люди»?

Все вопросы были передуманы сотню раз, а ответов так и не нашлось.

Солнце уже встало над головой, когда начала подкрадываться усталость. Тело будто вспомнило о бессонной ночи и о беде. И вдруг позади Инальта раздался звон бубенцов.

Неужели не чудится⁈ Тот самый знакомый перелив бубенцов и топот копыт! Вот-вот разольётся по равнине и дивный голосок Мари.

Инальт моргнул и оглянулся. Сани катились где-то в стороне, вдоль его тропы. Юноша бросился наперерез. Оказалось, что совсем недалеко от его пути вьётся русло реки. И по льду катились сани, а в них…

— Иваш! — воскликнул Инальт. — Ты ли это?

— Я то — я! — радостно ответил парень. — А вот и ты, Инальт! Всё думаю, куда ж ты делся?

— Это ты куда пропал? — охнул Инальт. — Ты же… Я думал…

— Давай, забирайся на сани, довезу тебя до Двуречья[i] хоть, — скомандовал Иваш.

— … Погоди, — нахмурился Инальт. — Какого Двуречья? Разве мы ещё не в Гиатайне?

— О, брат, сильно же ты перебрал на праздник, — хохотнул Иваш. — Вроде ж и выпили