По щучьему велению, по Тьмы дозволению - Евгения Преображенская

этот миг тень дрогнула, выросла и обрела лик женщины. Чёрный силуэт склонился над царевной, чёрные руки обняли её. Витария, хотя и ощутила боль, неведомым образом смогла вынести её. На короткое время ей почудилось, что она чувствует тепло, видит свет души матери.

Обе поднялись с колен, взглянули друг на друга. Витария прижала руку к сердцу. Чёрная длань потянулась к ней, но, зная, какую муку причиняет, опала.

— Матушка, — прошептала царевна. — Мамочка, я полюбила мужчину. Ты видела его в темнице, — она улыбнулась сквозь слёзы. — И до того он погнался за тобой с мечом. Ты прости, он хотел защитить меня… Мы не знали…

Тень кивнула, блеснули искорки глаз. Словно улыбка пробежала по полотну мрака.

— Знаешь, мамочка, мы с ним поженились… Всё было тайно, в храме Элемы… — продолжила Витария и обмерла, увидев, что чёрная тень указала на её живот. — Нет… — нахмурилась царевна. — Мы были с ним вместе лишь единожды. И я боюсь, что вовсе не могу иметь детей, — она помедлила, прежде чем признаться. — Понимаешь, чтобы спастись от колдовства щуки, я заключила договор с самой Ледяницей…

Витария умолкла, вспомнив свой сон и ребёнка на руках, прислушалась к себе.

— Всё хорошо, милый… — шептала она в том сне. — Я с тобой… Мама рядом. Ничего, что воет ветер за окном и метёт вьюга… Не бойся… Папа твой вернётся из похода. Ты вырастешь сильным и смелым, как он… Ничего, что век мой будет короче положенного… что отдала я часть своей жизни духам зимы. Зато ты будешь жить долго и счастливо. Даже когда я покину тебя, всегда буду петь тебе колыбельные вместе с ветром и вьюгой…

— Неужели вместе с Инальтом мы смогли побороть колдовство зимы? — всхлипнула царевна.

Тень явственно кивнула в ответ.

— Ты говоришь, что я ношу ребёнка? — Витария не сдержала слёз. — Мамочка… Какое счастье… Но… и как страшно! — призналась она. — Как думаешь, я сумею стать хорошей матерью?

И снова тень кивнула дочери.

Витария должна была собираться на пир, устроенный щукой. И всё же она нашла время, чтобы поговорить с вновь обретённой матерью. Царевна коротко поведала той обо всём, что случилось. Она рассказала о колдуне Емеле, о ранней зиме и о волшебной весне, о том, как встретила чародейку Велису и её сыновей, как преодолела шторм и говорила с морской ведьмой.

Пересказала она и слова Владычицы моря.

— Ты поможешь мне, матушка? — наконец спросила Витария. — Так уж вышло, что я узнала вашу с отцом тайну… Я знаю о твоей беде и о горе другой женщины… — царевна опустила ресницы. — Как думаешь, если отец попросит у вас обеих прощения, ты… хотя бы ты сможешь его простить? Довольно мы все настрадались. Только так мы можем развеять тёмное колдовство и обрести будущее.

— Но тогда мне придётся оставить тебя, — внезапно услышала Витария мысленный ответ. — Мы больше не сможем видеться и беседовать…

— Матушка, родная, я хочу, чтобы ты оставила меня, — твёрдо кивнула девушка. — Я хочу, чтобы ты обрела новую жизнь… Настоящую жизнь! «Все мы возродимся рано или поздно, как солнышко умирает по осени и возрождается на Солнцеворот. Пока есть смерть, будет и жизнь», — вспомнила она слова чародейки Велисы. — Я буду страшно тосковать, но ты навсегда останешься в моём сердце, — царевна протянула медальон с портретом царицы. — Ты всегда была и будешь рядом со мной, с моими детьми, с их внуками… Обещаю тебе.

— Конечно же, я помогу тебе, моя милая, — ответила тень царицы.

Лучия знала о традициях, но запретила возводить соломенное чучело пред царским теремом. Пусть простолюдины устраивают свои дикие огненные игрища, а с неё хватало и пыла жаровен. Музыка и болтовня гостей, собравшихся за богатым столом, оглушала щуку. Однако сердце её возбуждённо стучало, предчувствуя скорое представление.

Били барабаны, заливались гусли, свирели. Но по мановению руки царевны вся музыка стихла. Величественная Лучия, одетая в сияющий изумрудами наряд и венец, поднялась с трона. Она оглядела собравшихся, прислушалась к шепоткам, ухмыльнулась.

— Хорошо ли вы поели, повеселились, гости дорогие? — изрекла она отнюдь не дружелюбным голосом; в её зелёных глазах, будто чародейский огонь, зловеще отразилось пламя от костров. — Знайте же, что неспроста я позвала вас всех на пир. Страшная тайна тяготит мою душу и всё наше царство… — Она откинула за спину тяжёлые чёрные косы, повысила голос: — И сегодня я намерена положить ей конец, раскрыть правду!

Гости негромко загудели: кто испуганно, кто с сомнением, кто с интересом. Стража, охранявшая вход на пир, внезапно подалась в стороны. Увидев вошедшую, все сидящие за столами, включая старого царя, поднялись. Одни принялись кланяться, другие всплеснули руками.

— Доченька… — проронил царь одними губами.

— Несмеяна… — презрительно прошептала Лучия, сжав кулаки.

— Здравствуй, отец! — громко с достоинством произнесла царевна Витария. — Здравствуй и ты, сестра!

«Сестра…» — пронеслось среди гостей, и вновь воцарилось молчание. Напряжение, повисшее в воздухе, было столь сильно, что, казалось, опасно даже громко вздохнуть, не то что слово молвить.

Гневно взирала на рыжекудрую старшую сестру её соперница. Но лицо Витарии хранило спокойствие. Медленно и чинно следом за ней вошли и встали за спиной тинутурильцы. Был среди них и Инальт. Витария не увидела любимого, но ощутила его присутствие, улыбнулась.

— Что же ты умолкла, сестра? — спросила она. — Ты хотела раскрыть правду пред всеми. Давай же продолжим! Но для начала отпусти отца нашего! Пусть его ум будет ясен, когда он услышит твои речи! А иначе зачем это всё нужно?

— Правда твоя… — ядовито улыбнулась щука.

Она незаметно повела рукой. В этот миг музыкант с заплетённой в косы бородкой ударил по струнам домры. Его пальцы быстро заскользили, высекая негромкую мелодичную трель.

Царь, всё ещё стоя, вздрогнул, схватился за грудь. Его руки нащупали что-то под кафтаном. Словно мучимый нестерпимым зудом, он быстро расстегнул одежду и сорвал с груди мешочек, бросил его на скатерть.

Верёвки, более не сдерживающие жуткое содержимое, ослабли. На стол, а со стола на пол перед всеми покатились два человеческих глаза… Все ахнули.

— Ты же помнишь эти глаза, отец? — скривила красивые губы речная ведьма, оборачиваясь к царю. — Он помнит, а теперь пусть знают все! Перед вами