Тысяча и одна тайна парижских ночей - Арсен Гуссе

– Думаю, что не сестра, – сказала Жанна.

– Не следует порицать его, потому что она очень хороша. Красота всегда служит оправданием.

Жанна стала рассматривать в бинокль женщину, бывшую с Марциалом.

– Странно, эта девушка как будто знакома мне.

И она старалась припомнить.

Между тем спутница Марциала уселась грациозно в ложе.

Женщины никогда не удивляются богатству. Кажется, они вместе с молоком всосали привычку к роскоши. Мужчина, напротив, забывает, что некогда его баюкали нежно на груди матери или кормилицы. В несколько дней модистка преобразилась, нисколько не удивляясь тому; для нее стало самым естественным делом наряжать свою красоту в изящные платья, ездить в лес в парной виктории, быть в первое представление в ложе на авансцене в обществе самых модных людей.

Поэтому нисколько не удивительна ее самоуверенность.

Притом же она должна была обладать этой самоуверенностью во внесветской жизни, какова бы ни была авансцена.

Она встретила человека, какой ей был нужен, и в то же время настало ее время ликовать, а такое стечение обстоятельств редко бывает в жизни.

– Боже мой! – сказала вдруг д’Армальяк, схватив руку княгини.

– Что с вами? – спросила княгиня, интересовавшаяся спектаклем на сцене, а не в ложе.

– Что со мной?! Представьте себе, что женщина, сидящая в ложе с Марциалом…

– Ну?

– Та самая девушка, которую я как-то спасла от объятий герцога Обаноса.

– Что же тут удивительного? – сказала княгиня и стала смотреть на сцену. Но Жанна, видевшая только спектакль в ложе, рассказала, как была обманута во всех своих ожиданиях. Она выпросила у герцога Обаноса десять тысяч франков для этой девушки, которая благодарила ее с радостными слезами.

– Поверите ли, что она поклялась прийти ко мне, когда ее добродетель будет в опасности. И что же? Она в объятиях…

Д’Армальяк едва не сказала «моего поклонника».

– А вам какое до этого дело? – проговорила княгиня с нетерпением.

Жанна опустила голову.

– Правда, – прошептала она, сдерживая биение сердца.

Книга тринадцатая. Женское мщение

Глава 1. Западня

Однажды утром д’Армальяк получила следующую записку:

Бульвар Гаусман, 176

Я встречала вас у княгини ***, видела на Елисейских полях и в церкви Святого Августина. Мне было бы приятно познакомиться с вами. Сегодня вечером соберутся у меня знакомые, и я сочту себя счастливой, если вам будет угодно провести с нами время. Вы доставите истинное наслаждение маркизе Монти, которая до обожания любит красоту. Впрочем, вы встретите знакомых, так как обещала приехать княгиня ***. Поболтаем и потанцуем.

Искренне желающая познакомиться с вами

Графиня д’Армонвиль

Жанна старалась припомнить, где могла встречать эту графиню, но старания оказались тщетны. Письмо было написано красивым женским почерком, неровным и своеобразным. Очевидно, почерк был не свободным, а принужденным.

На конверте была изображена красными чернилами графская корона. На бумаге стояла вензелевая буква М. Все казалось весьма приличным.

Жанна поспешила к княгине разузнать обо всем, но та отправилась в Версаль и обещала быть не раньше вечера. Вернувшись домой, Жанна обратилась за советом к матери, которая сказала ей, что Армонвиль очень древняя и знатная фамилия, но что приглашение кажется слишком поспешным.

– Впрочем, – прибавила она, – теперь все делается как попало, и всякий торопится презирать светские законы и уставы.

Графиня д’Армальяк опасалась, чтобы слух о приключениях ее дочери не запер для нее двери в великосветские гостиные, поэтому не стала отговаривать Жанну от неожиданного знакомства.

– Поезжай на этот вечер, – сказала она.

– Поедем со мной.

– Ты знаешь, что я выезжаю только в торжественные дни. Заезжай за герцогиней.

Вечером Жанна оделась просто, но со вкусом.

Перед отъездом зеркало посоветовало ей быть менее простой; Жанна казалась самой себе «угасшей»; она хотела быть блестящей.

– Отчего же не ехать мне в жемчужном ожерелье? У матери столько драгоценных вещей, что никто не удивится, увидев на мне это ожерелье.

Едва надела она жемчуг, как сделалась ослепительно прекрасна.

– Женщина положительно должна иметь рамку, как картина.

Жанна заехала к герцогине, но та, вернувшись из Версаля, немедля отправилась куда-то.

У подъезда ее встретила горничная.

– Вы опоздали; княгиня уже уехала.

– В бальном платье?

– Да, в бальном.

– Не отправилась ли она на бульвар Гаусман, 176?

– Да.

Жанна не сомневалась, что княгиня поехала к госпоже Армонвиль.

Через несколько минут она прибыла по адресу. Около дома стоял целый ряд экипажей, между которыми едва можно было насчитать три или четыре фиакра.

– Я хорошо сделала, что приехала, – сказала себе Жанна, всходя на лестницу, – боюсь только, что будет много гостей.

Она спросила у привратника, где квартира графини, и тот отвечал: «Идите за этими дамами».

Действительно, по лестнице поднимались две дамы, принадлежавшие, по-видимому, к высшему обществу. Они шли на некотором расстоянии одна от другой, потому что их шлейфы занимали пол-этажа.

«Кажется, я отстала от моды, – подумала Жанна, – и, однако, у меня шлейф в три метра».

Она взглянула на свой шлейф, как будто опасаясь найти его очень скромным.

В прихожей обе дамы, едва знавшие друг друга, обменялись взглядами, точно две фаянсовые собачки; ни одна из них не хотела поклониться первой, и потому обе они приняли надменный вид, который и ввел Жанну в заблуждение. Ей казалось, будто она видела этих дам в лесу, в церкви и где-то еще. Она приняла их за иностранок, без сомнения, прибывших нарочно из Сан-Франциско или из Мексики, чтобы утрировать парижскую моду.

Между тем как обе дамы занялись подправкой своих лиц, д’Армальяк вошла в переднюю графини д’Армонвиль.

Она сказала свое имя лакею, вся обязанность которого, очевидно, состояла в докладывании о прибывших гостях. Отворив дверь в гостиную, он громко прокричал:

– Госпожа д’Армальяк.

Эффект был поразительный. Жанна отыскивала глазами хозяйку дома, и хозяйкой дома оказалась пресловутая д’Арсе, прошедшая все степени возможных приключений, появлявшаяся на подмостках театра Variété, дважды продавшая свои драгоценные вещи, трижды разорявшаяся, четыре раза бывшая блондинкой и столько же раз брюнеткой.

В настоящее время она разыгрывала роль светской женщины, потому что к ней вернулся из Чикаго прежний ее поклонник. Поэтому она была строга в выборе общества: едва несколько дев озера, много падших, но замужних женщин.

Ради изменившихся обстоятельств, она приняла имя Армонвиль.

Она подошла к д’Армальяк:

– Сударыня…

– Приехала герцогиня?

– Герцогиня! – Армонвиль, думая, что Жанна смеется над ней, отвечала улыбаясь: – Приехали все герцогини, недоставало только вас.

Она не знала Жанну и задавала себе вопрос, каким образом попала та, не будучи ей представлена. Тем не менее, она потрудилась проводить Жанну в маленькую гостиную и представить одной