Тысяча и одна тайна парижских ночей - Арсен Гуссе

– Господа, – сказал он как светский человек, – мне весьма неприятно тревожить вас; но здесь есть игроки, подвергшиеся наказанию, и девицы, бежавшие из ссылки.

С полицейским комиссаром пришли несколько мужчин в черном платье, но без перчаток. Эти личности принялись за дело. Обыскали того, другого; с первого же раза нашли четыре подобранные колоды карт.

Неслыханная вещь! Одна из этих колод обнаружилась в кармане Земного Ангела.

– О! – вскричала ее соседка. – У нее был карман в платье.

– Иначе нельзя, – отвечала одна иностранка, – отправляясь играть, надо надевать игорное платье.

Пока шел этот разговор, комиссар выложил на стол три горсти золота, найденного им в кармане госпожи Флерио.

Не думайте, что это привело ее в смущение. Со своей обычной невинной улыбкой она сказала:

– Кто-то пошутил, положив все это в мой карман.

– Это не шутка, а подтасованная колода, – сказал комиссар, рассматривая карты.

– Клянусь вам, что у меня не было карт, – возразила Земной Ангел.

– Вы сами видели, что карты найдены у вас, а не у вашей соседки.

Госпожа Флерио заплакала, но тем не менее ее арестовали и отвели в тюрьму Святого Лазаря вместе с двумя другими женщинами, которые хорошо знали туда дорогу.

– Бедняжка, – сказал один из завсегдатаев, – надо признаться, эти полицейские комиссары ужасны. Одних женщин они арестовывают потому, что у тех нет карт, а других потому, что найдут у них карты.

Глава 4. Истина приоткрылась

Прибыв в тюрьму Святого Лазаря, Земной Ангел проливала искренние слезы, потому что не чувствовала себя виновной. Правда, она крала во время игры луидоры у соседей, но это такие грешки, на которые не обращают внимания в полусвете. Женщины становятся еще привлекательнее, когда воруют в игре. Все видят их воровство и позволяют красть, считая это за шалость; кто украдет луидор, тот не стащит билет в пятьсот франков. Поэтому иметь в кармане колоду карт было, по мнению госпожи Флерио, достойно лишь патентованного вора, заслуживающего ссылки на каторгу. Она задавала себе вопрос, каким чудом попала к ней в карман эта колода, и не сомневалась в том, что это было делом женской ревности. Но напрасно перебирала она всех женщин, участвовавших в игре, – ни одна из них не была, по ее мнению, способна на подобную низость; она стала искать дальше и выше. Вдруг в ее голове мелькнула мысль о Жанне, которую она оскорбила дня три тому назад.

– Это она! – вскричала госпожа Флерио, ревность которой воскресла с новой силой.

Со времени встречи с Жанной у герцога Обаноса испанский гранд, часто посылавший за госпожой Флерио, вдруг прекратил с ней всякие сношения. Нельзя таким образом лишиться столь знатного и столь богатого поклонника. Поэтому Земной Ангел не могла простить д’Армальяк, считая ее полновластной госпожой в отеле герцога.

– Это она! И я отомщу ей!

Мы уже видели, как жестоко мстит госпожа Флерио. Теперь начиналась трагедия во вкусе древнегреческой.

Войдя в канцелярию тюрьмы Святого Лазаря, она сказала, что тут есть ошибка, что она умирает от стыда и гнева, что ее следует отвести прямо в больницу и поручить сестре милосердия или духовному отцу. Она хотела исповедаться, прежде чем впадет в бред.

Она была так бледна, кротка, невинна, что начальник канцелярии почувствовал невольное сострадание к ней, хотя уже привык ко всем метаморфозам манон леско [67], захваченных во время вечерней оргии. Чем больше расспрашивал он Земного Ангела, тем больше убеждался, что здесь есть ошибка, которая часто повторяется при раскидывании сетей для известного рода особ.

Так, например, за несколько дней перед тем случилось следующее: преследовали что было сил девушку легкого поведения. Обыскали все места, пользовавшиеся дурной славой.

Дело шло о краже бриллиантов у одного ювелира. Девушка с рыжими волосами преобразилась в порядочную женщину, чтобы производить свои операции в другом конце Парижа. Знали, что у нее, кроме всех любовников, есть один старинный. Не подлежало сомнению, что рано или поздно она придет к нему. Устроили ловушку.

– Идет дама, – сказал как-то вечером полицейский агент, – присмотритесь внимательнее.

Из красивого купе вышла госпожа Аноним, гибкая и легкая женщина, и поспешно взобралась на четвертый этаж.

Задали несколько вопросов кучеру, который, судя по наружности, был кучером одной из этих дам.

– Это она, – сказал полицейский агент, – кучер чванится и не хочет говорить. Дело в шляпе.

Кучер потому не отвечал на вопросы, что считал неудобным разглашать о своей хозяйке, сошедшей с истинного пути. Взошли, приказали отворить дверь, арестовали даму.

– Ваше имя?

– Не скажу.

– Вы девица Дюмутье?

– Нет.

– Кто же вы?

– Не хочу отвечать.

– Ну, ответите другим.

Видя, что его новую любовницу принимают за прежнюю, перепуганный любовник схватил револьвер, чтобы вырвать добычу из рук полицейских агентов, но этим самым подтвердил их предположение и усложнил дело.

Несмотря на его просьбы и на крики дамы, последнюю отвели в тюрьму Святого Лазаря. За нею следом отправился любовник, чтобы объяснить дело. Но перед его носом захлопнули дверь, сказав, что вход сюда дозволяется только прекрасному полу.

Это происшествие едва не погубило госпожу Аноним, которая, впрочем, не оправдалась в общественном мнении, хотя и была выпущена за неимением улик. Три месяца назад она требовала развода с мужем. Мы еще встретим ее впоследствии.

Начальник канцелярии попал впросак, очарованный Земным Ангелом. Он доложил директору, который вышел взглянуть на нее. Они решили сообща, что молодая женщина, без сомнения, арестована слишком поспешно, но что от их власти зависит лишь оказать ей некоторую снисходительность и тем смягчить ошибку правосудия. Они поручили Земного Ангела сестре милосердия.

Оставшись наедине с сестрой милосердия, госпожа Флерио бросилась в ее объятия, стала на колени и умоляла избавить ее от всякого соприкосновения с тварями, населявшими тюрьму Святого Лазаря. Сестра милосердия до того была тронута заплаканным личиком Земного Ангела, что взяла ее в свою келью, сказав: «Не бойтесь, ни один из ваших прекрасных волос не упадет с вашей головы».

В тот же день послали за траурным платьем госпожи Флерио, так как она не могла сидеть в шубе, которая плохо прикрывала ее обнаженные плечи и бальный наряд. Она оделась во вдовий костюм с таким искусством, достоинством и невинностью, что со второго же дня сопровождала всюду сестер милосердия в качестве неофитки. Она расположила всех в свою пользу, казалась до того покорной и преданной воле Божьей, что ни одна из узниц не решилась обозвать ее своей подругой. Служители знали, в чем дело, но уважали эту тайну, тем более что госпожа