Поцелуй василиска - Линдси Штрауб

Понимание накрыло Тэмми подобно приливной волне. Ожерелье было не просто жестом — не простой безделушкой, символизирующей его намерения. Каспен пролил кровь за нее.

— Они охотятся на нас, Тэмми, — продолжил он, его слова были торопливыми и скупыми. — Они забирают нас в замок и потрошал, пока не останется ничего, что можно было бы выжать из нас, — Он указал на мемориал. — Там погибли сотни.

Тэмми пошатнулась от этого откровения. Было трудно осознать такую жестокость. Теперь все обрело смысл — как члены королевской семьи накопили так много золота, как они использовали свое богатство, чтобы иметь власть над любым, кто пытался им перечить, как Максимус удерживал василисков на месте. Она подумала о зубах Лео, о его заостренных резцах, оправленных в золото: символ богатства, власти, доминирования. Их клыкастая форма была ничем иным, как имитацией и насмешкой над василисками, из крови которых они были сделаны. Тэмми боролась с волной тошноты, вспомнив, как ее язык касался этих зубов прошлой ночью. Ей пришло в голову кое-что еще более ужасное.

Знал ли Лео об этой ужасной практике?

Одобрял он это так же, как его отец? Лео ненавидел василисков. Это была ненависть, сформированная годами предубеждений — ненависть, которая была необратимо глубокой. Тэмми вспомнила золотой браслет Лео: такой же, как браслет на запястье Максимуса.

Каков отец, таков и сын.

— Есть ли способ помочь им? — прошептала Тэмми. — Вытащить их?

— Да, — медленно произнес Каспен, его золотистые глаза пристально посмотрели на нее. — Но это будет… трудно.

Тэмми была уверена в этом. Не было никакого способа спасти василисков в замке без ведома членов королевской семьи об их исчезновении. Несомненно, любой план по их освобождению повлек бы за собой кровопролитие. Тэмми не хотела представлять, какая сторона пострадает больше.

— Тэмми, — пробормотал Каспен, отвлекая ее от размышлений. — Придет время, когда тебе придется выбрать.

Тэмми не хотела в это верить. Она отказывалась в это верить.

И все же где-то в глубине души она знала, что Каспен прав. Она, без сомнения, знала, что будет вынуждена выбрать чью-либо сторону — что в конце концов ее сердце неизбежно разобьется.

— Я не хочу выбирать, — прошептала она.

Каспен печально улыбнулся.

— Я знаю.

В комнате, казалось, стало холоднее.

Пальцы Тэмми коснулись маленького золотого когтя на шее. Она подумала о том, что тот сделан из Каспена — из его крови. Не было слов для того, что он сделал.

Их глаза встретились.

— Каспен, — прошептала она.

Он прижал палец к ее губам.

— Тэмми, — пробормотал он. — Оно того стоило. Ради тебя я бы отдал все. — Его руки коснулись ее лица по обе стороны. — Я люблю тебя.

Он говорил это всего несколько минут назад. Но на этот раз это была мольба, вопрос, на который только у Тэмми была ответ. Он спрашивал, была ли она на его стороне, не подлежали ли ее чувства к Лео обсуждению, выбрала бы она василисков вместо людей.

У Тэмми не было ответов ни на один из этих вопросов.

Каспен посмотрел на нее, и впервые она увидела, насколько сложной была для него их ситуация. Это было похоже на то, как Лео смотрел на нее этим утром. Оба мужчины хотели Тэмми, но был фактор, который ни один из них не мог предсказать: она. Она не хотела выбирать сторону; она не хотела выбирать. Должен был быть другой способ.

Они долго стояли у мемориала. В конце концов, Тэмми снова начала бить дрожь, и они вместе пошли обратно по проходам. Когда они добрались до покоев Каспена, Тэмми откинулась на его кровать. Каспен последовал за ней, обняв ее, прежде чем устало вздохнуть у нее на плече. Тэмми знала, что он ни о чем не просил.

Она тоже.

Пальцы Каспена нежно скользнули вверх по ее спине.

— Пожалуйста, Тэмми, — прошептал он. — Скажи мне, что я тебя не потерял.

Было невозможно не заметить отчаяние в его голосе. Но на самом деле не имело значения, что чувствовал Каспен. Единственное, что имело значение, — это то, на что была готова Тэмми, как далеко она была готова зайти ради него.

— Ты не потерял меня, — прошептала она.

Каспен нежно поцеловал ее в шею. Затем в щеку. Затем в губы.

Тэмми поцеловала его в ответ, забыв обо всем, что произошло за последние двадцать четыре часа. Она забыла, как Лео появился во «Всаднике», как он пришел в ее домик, как он прикасался к ней, а она прикасалась к нему в ответ. Она существовала только в этом моменте, прямо здесь, с Каспеном.

Сначала они двигались медленно, вспоминая ощущения друг друга. Тэмми разделась сама, наслаждаясь тем, как Каспен наблюдал за ней в процессе. Он все еще сдерживался — все еще ждал разрешения двигаться дальше. Тэмми была готова.

Каспен.

Тэмми.

Прикоснись ко мне.

Каспен медленно провел пальцами вниз по ее телу, вдоль изгиба талии, прежде чем притянуть ее к себе. Тэмми раздвинула колени, и глаза Каспена тут же потемнели.

Такая красивая, Тэмми.

Ты всегда так говоришь.

Потому что это правда.

Страстное желание расцвело в ней, когда Каспен скользнул двумя пальцами глубоко в ее центр, до самых костяшек. Затем он остановился. Они оба оставались совершенно неподвижными, наблюдая друг за другом. Взгляд Каспена прошелся по ее телу с безграничным благоговением.

Ей никогда не надоест, когда на нее так смотрят.

Его пальцы уверенно двигались в ней, возбуждая каждым движением. Другой рукой он обхватил ее шею, запрокидывая ее голову назад, наклонился и поцеловал ее чуть ниже уха. Было так хорошо вот так быть связанной с ним, двигаться вместе, как будто они никогда и не расставались с самого начала. Каспен понимал ее так, как никто другой никогда не мог; ее тело было инструментом, на котором мог играть только он.

Каспен подождал, пока с нее не начнет стекать влага, прежде чем убрать пальцы. Его рука потянулась к члену, но он не вошел в нее. Вместо этого он спросил:

Можно?

Тэмми показалось важным, что он спросил. Она знала, что это был жест, способ попросить у нее прощения. Он просил разрешения трахнуть ее, умолял о привилегии быть внутри нее. Это заставляло Тэмми чувствовать себя сильной, и ей нравилось это чувство.

Да.

Даже с ее согласия Каспен продолжал двигаться медленно. Он расположился между ее ног, обхватывая ими свой торс, и посмотрел ей в глаза, когда, наконец, вошел в нее,