Цветок зверя - Шелби Мануэль

вижу, что Царь работает с двигателем квадроцикла. — Даже если бы я это сделала, то не знала бы, с чего начать. И я была бы слишком раздражена, чтобы спрашивать их о чем-либо сейчас. Мне не нравится казаться слабой или уязвимой, что в нашей работе смертельно опасно или является ловушкой, поэтому этого не произойдет. — Она пожимает плечами, как будто дело решенное, но во мне вскипает решимость.

Это не может быть единственным следствием уязвимости. Я знаю, что все они работают в другой правовой сфере, чем я предполагала, но у них должны быть психотерапевты по ту сторону закона, верно? Люди сойдут с ума, если не смогут выговориться. Я знаю, что так и будет, и если они тянут меня на другую сторону, мне понадобится несколько серьезных сеансов.

Хотя мое сердце продолжает болеть. Возможно, она никогда ни с кем не могла поговорить об этом. Даже когда она только начинала узнавать о сексе, Агентство научило ее использовать его как оружие. Я рада, что они все сожгли это место дотла.

Я думала, что мне было тяжело в детстве, но у нее никогда по-настоящему никого не было на ее стороне, пока не появились парни. Но у меня были недели, чтобы отвечать на каждый безумный и неуместный вопрос, который приходил в голову Николаю, так что у меня есть некоторая практика, если ей интересно. Пока я раздумываю, давить на нее или нет, она нерешительно смотрит на меня, заставляя думать, что она надеется, что я это сделаю. Возможно, это означает, что ей комфортно быть уязвимой рядом со мной. Может быть, она понимает, что я не представляю угрозы.

— Однажды я работала с парнем, которому, как мне казалось, я нравилась, но он не пригласил меня на свидание. Я подождала, пока мы не оказались в лифте, и просто попросила его о поцелуе. Он был удивлен, но это закончилось приятным летним увлечением. Рискованно, но иногда здорово избавиться от последних колебаний. Может быть... ты могла бы сделать это с Царем? — Я сгибаю руки, готовясь, и она снова бросает в меня взглядом кинжалы, но ее щеки краснеют. Мы молчим, пока она угрожает мне своим взглядом, но моя улыбка становится только шире. Меня не так-то легко напугать.

Ее плечи опускаются, когда она скрещивает руки на груди.

— Просто это касается не только его, и для меня братья всегда были как две стороны монеты. Они были нужны мне еще до того, как я осознала это. У меня не могло быть одного без другого. — Она небрежно бросает бомбу, и я не могу сдержать вздоха, прежде чем прикрываю рот рукой. Она снова морщит лицо, как будто это я веду себя шокирующе.

— Я никого из вас не знаю настолько хорошо, но вы сами не узнаете, пока не решитесь на это, верно? Это может быть потрясающе. Может быть, все, что потребуется — это разговор? Где ты честна и четко выражаешь свои намерения. — Мое лицо вспыхивает от смущения, но я стараюсь не обращать на это внимания. — Я никогда не увлекалась двумя парнями одновременно, но если у тебя есть какие-то вопросы или... с чего начать или что-то еще, я могу попробовать помочь, — предлагаю я, и ее глаза расширяются от волнения.

Она не теряет ни секунды, и я ошеломлена, но более чем рада помочь ей и за ее компанию. Отсутствие стыда у этих людей освежает. Мы сразу переходим к делу, не прибегая к какой-либо пустой болтовне. Она спрашивает меня обо всем, от того, как флиртовать, до того, каково это — чувствовать два "придатка" внутри. Даже несмотря на то, что мое лицо горит до костей, я пытаюсь помочь ей.

Я упомянула о контроле над рождаемостью, но она отмахнулась от меня и рассказала историю о том, как Агентство стерилизовало всех женщин, как будто это не имело большого значения. Мне так много раз хотелось обнять ее, но было ясно, что это я нуждалась в утешении, а не она.

Царь на секунду появился в дверях, и мы обе агрессивно отмахнулись от него, прежде чем Поли пригрозила пристрелить его. Он только усмехнулся, когда подошел и устроился на качелях на передней скамейке. Она еще не закончила, а я уже обожаю проводить с ней время. Николаю потребовалось гораздо больше времени, чтобы завоевать меня, чем ей.

Она начала записывать мои ответы в свой блокнот, который я мельком увидела и ужаснулась. Я убеждена, что в нем было около сотни способов убить кого-либо, но теперь он наполнен каждой интимной деталью ее "намерений". Если братья в конечном итоге окажутся с ней, им лучше пристегнуться. Она даже более предприимчива, чем Николай, и немного более агрессивна.

Мы с ней переносим наш разговор на кухню, пока я готовлю ужин, и она продолжает задавать напряженные вопросы и допрашивать меня обо всем, что я делала. Мы отклоняемся от темы, и истории, которые она рассказывает о своей жизни, такие же разрушительные, как у Николая. Я забываю об осторожности по отношению к ней, как, кажется, постоянно делаю в последнее время. Через час мы уже непринужденно разговариваем, как будто не познакомились только вчера, когда она наставляла на меня пистолет.

— Еда, — кричит она, вынося наружу три миски с тушеным мясом. Царь, стоящий за деревьями, вытягивается по стойке "смирно". Он с улыбкой пробегает мимо нас и устремляется в ванную. Держу пари, он уже давно ждет.

Когда квадроцикл выезжает на тропинку, первое, что я замечаю — это раздраженное лицо Николая, направленное прямо на меня. Лев, сидящий позади него, болтает о чем-то, что они нашли, и кажется намного счастливее, чем когда они уезжали. Но Николай игнорирует его, направляясь прямо ко мне.

Я отодвигаю тарелки в сторону, когда он проводит руками по обе стороны от моего лица и прижимается губами к моим. Несмотря на то, что смущение снова пытается поднять свою уродливую голову, мое тело тает в нем. Он волновался.

Паника, охватившая его тело, все еще так тяжела для него. Надеюсь, однажды он не будет настолько измучен, оставляя меня одну. Он делает долгий вздох облегчения, прерывая наш поцелуй, но не отрывает наших лиц друг от друга.

— Привет, щеночек. — Поли притворно смеется, проходя мимо нас, а Лев смеется, сидя рядом на ступеньках. Николай встречается со мной взглядом, и я слегка ободряюще киваю. Его огромные грубые руки крепко сжимают меня, но я чувствую, как с его плеч спадает некоторое напряжение.

— О, я люблю тушеное