Путь Абая. Книга вторая - Мухтар Омарханович Ауэзов

Просто молчит, всюду ходит один. Но по всему видно, что тоскует. От этой тоски и худеет, и чахнет. Уединяется с домброй, и только ей одной изливает свою душу. Однажды я стоял снаружи и слушал, как он играет на домбре, сидя в своей юрте. Он за последнее время стал отменным домбристом. Пожалуй, во всей округе не найти такого. Я просто заслушался!

- Нет, нам нельзя его оставлять одного в беде. Такое горе может довести его до гибели, - говорил Абай. - Что-то надо делать с парнем.

И он опять замолчал, призадумавшись. Затем удивил всех неожиданным решением.

- Отец не отступится от своего проклятия. Но жертвовать жизнью юного Амира, чтобы свершилось проклятие, этого Бог не допустит. Если бы такой джигит жил в другое время, то была бы ему и судьба другая. В кругу людей будущего, потомков проклявшего его хаджи, он сидел бы среди самых славных и одаренных. Но подумайте только, какое наказание для юноши - проклятие из уст одного человека и осуждение со стороны многих. Амиру можно только посочувствовать, друзья. Ведь его как будто камчой хлестнули по глазам - бедняга завертелся на месте от боли! Так пусть хоть не скажет потом, что его гнали все - и конный и пеший, пусть почувствует, что не все его осуждают. Шаке, не надо препятствовать ему! Хочет братишка ехать в Кокше - пусть едет! Отец все равно не захочет снять с него проклятия, а Кокше уже давно успокоились, я думаю. Не мешай ему - пусть хоть в песнях успокоится его душа, боль утишится. И снова добрая молва о нем пройдет в народе.

Ербол и Шаке, подумав, молча согласились с ним. Но не поддержала Айгерим.

- Какой прок от сладких речей и восхвалений родичей, если они не станут на защиту человека, когда он будет нуждаться в ней? Какое же тут утешение обиженной душе? - сказала она с посуровевшим лицом и отвернулась лицом к двери.

С того времени, как Абай возвратился из Семипалатинска, он испытывал гнетущее, горькое чувство, что потерял прежнюю Айгерим. Она и раньше не часто вмешивалась в разговоры Абая с друзьями, но она сама была ему друг, и все, что позволяла себе говорить, было в дополнение мыслей Абая или в созвучие его словам. Теперь Айгерим была другая, и прежнего ласкового, дружелюбного, улыбчивого согласия с ним не проявляла. В словах ее теперь больше отзывались внутренняя холодность и тихое, упорное несогласие.

Абай сильно тревожился за своего любимого братишку-племянника Амира, в домашней жизни он чувствовал свою беспомощность пред охлаждением любви и доверия Айгерим. Солнечная, радостная, безоблачная семейная жизнь вдруг внезапно, в одночасье исчезла и сменилась буднями обычного безрадостного супружества. В светлом очаге их любви поселилась тоска. И настала серая преждевременная осень жизни с ее холодом, с бессмысленными мелочными обидами, упреками, размолвками. И причиной всему этому была Салтанат, ни в чем не повинная Салтанат!

Возражение Айгерим больно задело Абая, и прежде всего не словом, а тем тоном явного отчуждения, с каким оно было произнесено. Защита? Разве не в защиту несчастного Амира осмелился Абай впервые схватить за руку отца? Он вспомнил, с каким лютым изуверством проклял его отец, и горестно усмехнулся. С одной стороны, проклятье Кунанбая, который призывает Бога, чтобы он наслал смерть на сына, а с другой стороны - ледяное отчуждение Айгерим, что была ему самым верным, близким другом на этой земле. И откуда это отчуждение? Разве он стал другим или совершил какое-нибудь зло по отношению к своей любимой? Или хоть на миг предпочел Салтанат своей жене Айгерим? Нет же, не было этого! Не было! Ничего такого не было, что думает и предполагает Айгерим.

Конечно, Абай часто возвращался к воспоминаниям о Салтанат, но он думал о ней с чувством глубокого уважения и восхищения перед чистотой и благородством этой девушки. Тшательно просматривая свое поведение и вспоминая их разговоры с Салтанат, Абай ни в чем не мог упрекнуть себя, и даже чувствовал некоторую гордость за свою мужскую честь и пристойность. Он думал, что если бы снова встретилась ему женщина, подобная Салтанат, он отнесся бы к ней точно так же. Это качество души, что открыл он в себе, было дорого ему как нечто новое, высокое, совершенно не свойственное обычному степному джигиту. Проявлению такого достоинства он был обязан знакомству с русскими книгами. Это нарождающееся новое качество молодежи Арки новых времен, получающей истинное образование. И русская книга здесь лучший воспитатель человечности и чистых отношений между людьми.

Да, он сейчас одинок, но душа его наполнена глубоким удовлетворением. «Это значит, что я получаю не только знания. Я получаю еще и воспитание чувств, - думал Абай. - И доказательство этому - мои отношения с Салтанат!»

Но Айгерим этого не поняла. Она и не предполагала того, что между девушкой и джигитом могут возникнуть чисто дружеские отношения, исполненные возвышенных чувств. Ей это неведомо, привычной к сокровенности природных отношений мужчины и женщины. Чтобы возвыситься до этого понимания, надо пройти через большое внутреннее воспитание чувств, обрести новое знание об отношениях между людьми. И в этом Айгерим далеко отстоит от Абая. Он не нашел путей, которыми смог бы привести любимую к новому пониманию вещей.

Он не нашел снадобья, которое волшебно преобразило бы нравственное лицо Айгерим. Неоднократно он пытался рассказать ей о своих отношениях с Салтанат, но, мгновенно замыкаясь в себе, Айгерим плохо слушала его. И тогда Абай видел, что они находятся на двух разных берегах реки, не зная брода. Сейчас, выслушав едкий упрек Айгерим, он ощутил то же самое: да, они на разных берегах.

Айгерим же ясно поняла, что ее слова больно задели мужа, и, повернувшись к нему, чуть ли не насмешливо посмотрела на него. Абай ответил ей пристальным, опечаленным взглядом, затем вздохнул и обратился к Ерболу:

- Эх, друг Ербол! Что-то жить стало скучновато... Придумай, карагым, куда бы нам отправиться, чтобы развеять тоску. Может, в степь широкую отправимся, поедем, куда глаза глядят, встряхнемся?

Ербол, как всегда, нашел подходящее решение. Посове-товашись с Шаке, Баймагамбетом и метким стрелком Баше-ем, предложил Абаю выехать на салбурын, осеннюю охоту с ловчими птицами. Шаке как раз собирался отправиться на дальний джайлау в горы, по ту сторону Чингиза. В