Жабья царевна - Екатерина Валерьевна Шитова

Ой ты, моя душенька!

Ай ли, люли…

Я пойду на реченьку,

Белы ножки окуну,

Есть там камушек большой,

С ним уйду ко дну!

Ай ли, люли…

Ой ты, моя реченька,

Ой да ты глубокая…

Василиса знала, что Игнат не вспомнит потом ни ее слов, ни тоскливых песен, а если и вспомнит, то наверняка сочтет бредом, поэтому говорила и пела все, что долгое время копилось в душе. И от этого ей становилось легче, будто постепенно невидимый груз падал с плеч.

Игната лихорадило целую неделю, а потом болезнь начала потихоньку отступать. Он пришел в себя и начал понемногу есть – Василиса кормила его с ложки теплым бульоном, поила парным молоком. Теперь, с каждым днем Игнату становилось все лучше, и вскоре он уже смог встать с постели, а когда в ноги и руки вернулась сила, он не стал засиживаться дома и пошел на работу.

– Обождал бы еще пару дней. Куда спешить? Не горит ведь, – сказала Василиса.

В голосе ее прозвучало волнение, но Игнат не заметил этого. За те дни, пока он лежал в постели, он понял, что больше не может даже смотреть на настоящую Василису. Она ему не нужна – холодная, бесчувственная, неласковая. И забота ее не нужна! Он смотрел на жену, когда она суетилась на кухне, готовя ему бульон или похлебку, и ничего больше не чувствовал. Все былые чувства к ней испарились, в душе была пустота, с которой Игнат не хотел, не мог мириться. Жена стала ему не мила.

Он изнемогал от желания вновь увидеть ту, другую Василису, которая была похожа на его жену, но при этом была совершенно другой. Когда Игнат вспоминал их ласки и поцелуи на лесной опушке, его вновь бросало в жар, к щекам приливала кровь, и тело начинало дрожать мелкой дрожью. Это было наваждение, болезнь. Он заболел той, другой Василисой, только от этой любовной лихорадки не спасут ни травы, ни примочки. Игнат сгорал от желания вновь увидеть загадочную девушку, но не знал, где ее искать.

Несколько дней Игнат вместо работы ходил в лес, бродил между деревьями, кричал, аукал. Раз за разом он возвращался к той поляне, где впервые в жизни почувствовал себя счастливым. Но никто не откликался на его зов, и он возвращался домой злым и срывался на жене. Василиса терпеливо сносила ругань и бесконечные придирки мужа. Она видела, что Игнат переменился, стал холодным и злым. Он даже перестал делить с ней постель.

Мужчина не на шутку терзался. Ему казалось, что он сходит с ума, так хотелось еще раз увидеть черноволосую искусительницу. Без нее он страшно тосковал, испытывал сильную, почти физическую, боль. Он был расстроен, как ребенок, которого поманили игрушкой, и тут же ее отобрали.

И вот однажды девушка вновь появилась. Игнат возвращался с работы домой, понурив голову и сунув руки глубоко в карманы штанов. Он не спешил домой, пиная на ходу комья подсохшей грязи. Закатное солнце золотило рыжие кудри, ветер небрежно трепал их, бросая в разные стороны. Давно небритое лицо мужчины было бледным и печальным, будто что-то плохое случилось в его жизни, настолько плохое, что он никак не мог оправиться.

– Игнат!

Низкий женский голос прозвучал откуда-то издали, и Игнат тут же узнал, кто его зовет. Обернувшись, он увидел свою возлюбленную, стоящую возле узкой тропки между деревьями. Сердце бешено застучало в груди, глаза заблестели, наполнились счастьем. Он же только что прошел через то место – как мог ее не заметить? Василиса, та другая прекрасная Василиса, стояла, укутавшись в цветной платок, черные волосы были распущены и свисали волнистыми прядями до талии. Игнат подбежал к возлюбленной, сжал ее в крепких объятиях и прильнул к алым губам. Он, как жаждущий, хотел напиться ею, хотел выпить ее всю без остатка. Страсть вспыхнула и вмиг разгорелась внутри него, превратилась в мощное пламя. Игнат покрывал поцелуями лицо и шею девушки, вдыхал ее терпкий запах, и никак не мог надышаться ею, ему все было мало.

– Подожди же ты, шальной! Увидят нас здесь! – прошептала она.

Игнат, опьяненный чувствами, совсем позабыл, что они стоят у тропки, по которой нет-нет, да и проходят люди, идущие с фермы коротким путем. Он оглянулся по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, подхватил Василису на руки и понес ее в кусты. Ноги запутались в ветвях, и он повалился на землю. Василиса, оказавшись сверху, засмеялась низким, хрипловатым смехом, а потом вскочила на ноги, скинула платок и расстегнула пуговицы на темном платье. Игнат замер, даже перестал дышать. Медленно раздеваясь, Василиса неотрывно смотрела мужчине в глаза. Взгляд ее горел огнем, щеки пылали алым румянцем. Пухлые губы приоткрылись, обнажив ровные, белые зубы.

Наконец, она предстала перед ним совсем нагая – полная грудь с коричневыми сосками высоко вздымалась, белая кожа покрылась мурашками. Ее тело было сильным, красивым и манящим. А самым сладостным было то, что она, эта чужая, незнакомая Василиса, добровольно отдавала ему всю себя. Не нужно больше было выпрашивать, вымаливать и брать силой. Василиса, как и он сам, сгорала от страсти. Она любила Игната, а больше ему ничего не нужно было.

Опустившись на колени, Василиса обвила руками шею мужчины, прижала его лицо к мягкой груди. Игнат застонал от восторга и вновь окунулся с головой в темную пучину своей страсти, в которой готов был утонуть…

***

– Я тебя больше не отпущу, не смогу без тебя жить. Я, пока от болезни отходил, чуть из ума не выжил от муки! Я люблю тебя, люблю больше жизни!

Так Игнат сказал Василисе, когда они, обессиленные от ласк, лежали на земле в обнимку. Он гладил черные кудрявые волосы девушки, вынимая из них сухую листву и травинки. На душе было неспокойно – Игнат одновременно ощущал тревожную пустоту и счастливую наполненность. В его руках находилось самое большое сокровище – любящая женщина, и он ни за что не хотел отпускать ее. Вот только дома его ждала другая женщина. Теперь брак стал для Игната обузой, тяжелой ношей, от которой он захотел избавиться.

– А как же твоя жена? – спросила Василиса, будто прочитала его мысли.

Игнат недовольно хмыкнул и крепче прижал любимую к себе.

– Мне теперь до жены дела нет! Разведусь.

– Разведешься? – усмехнулась девушка.

– Разведусь! Да, родители поднимут вой, но я не поддамся. Мы с тобой уедем отсюда. Сбежим! Я везде буду счастлив, лишь бы рядом была ты.

Василиса сорвала травинку и пощекотала ею