Жабья царевна - Екатерина Валерьевна Шитова

Но однажды, в один из первых зимних дней, Игнат шел в кузницу и решил сократить путь, пройдя через лесок. Когда он увидел между деревьями чей-то высокий силуэт и мелькнувший алый платок, он уже не вздрогнул от предчувствия, не повернулся в ту сторону. “Баба какая-то, ходит и ходит. Может, яблоки подмороженные собирает детям на лакомство!” – так подумал он и прошел мимо. Но потом он, все же, несколько раз оборачивался, и каждый раз видел, что алый платок движется следом за ним, не отстает. Тогда Игнат остановился и крикнул:

– Ау! Кто там? Заблудилась ты что ли, девка? Выходи сюда, не бойся, укажу дорогу!

И она вышла к нему – красивая, высокая, с алыми щеками, с выбившимися из-под платка косами. Встала напротив и улыбнулась грустно.

– Василиса? – еле слышно пробормотал Игнат.

Первым его желанием было развернуться и бежать от нее, что есть сил. Бежать, как можно дальше, пока хватит дыхания. Но Игнат не побежал – стоял на месте, как вкопанный, смотрел и не мог насмотреться.

– Василиса… – снова прошептал он, а другого ничего сказать не мог, язык не ворочался.

Даже если бы какая-то неведомая сила его прямо сейчас толкнула бежать прочь, он бы не побежал, Василиса была слишком близко и тянула к себе, точно магнит. И он пошел к ней, медленно переставляя ноги, пошел, не в силах бороться с этим искушением. Как тяжело и мучительно он страдал без нее первое время, как мучился, думая, что никогда они больше не пересекутся, не встретятся. И вот она вновь рядом, совсем близко – красивая, желанная, пахнущая лесным мхом, страстью и томной горечью.

– Василиса… – хрипло выдохнул Игнат, уткнувшись лицом в густые, черные волосы.

Она обхватила руками его шею, прильнула к нему всем телом, коснулась теплыми, влажными губами его губ.

– Скучал? Может, все-таки уйдешь со мной к Зеленому озеру? – шепотом спросила она.

Дыхание ее было теплым и сладким, как мед.

– Уйду! – не задумываясь, ответил он.

Дрожа от закипающей страсти, Игнат резким движением разорвал платье на груди Василисы и прильнул губами к нежной коже, к пухлым, коричневым соскам. Вновь ве вокруг перестало существовать, наполнилось сладкой, тягучей тьмой, в которой слились воедино два любовника.

***

Игнат очнулся у дома. На улице стояла темная ночь, с неба падали крупные хлопья снега. Он стоял, задрав голову кверху, и снежинки мягко ложились ему на лицо, таяли, превращаясь в капли воды. Сколько он уже тут стоит? Он весь продрог, руки покраснели от холода, ноги же, наоборот, жгло огнем. Он вспомнил жаркое женское дыхание, обжигающее кожу, длинные волосы, опутавшие его тело, словно сеть, острые когти, царапающие спину и плечи. Игнат коснулся рукой шеи – на ней снова была запекшаяся кровь.

– Василиса… – закричал он в черное небо, – Мучить теперь меня будешь? Я ведь так долго не протяну!

На окне шевельнулась занавеска, но Игнат этого не видел. Он увидел жену лишь тогда, когда она вышла на крыльцо, сонная и укутанная в одеяло.

– Игнат? – тревожным голосом окликнула она.

Он очень медленно повернул к ней голову, лицо его было мокрым от снега и слез. Он пошатывался, точно пьяный, и Василиса все поняла, нахмурилась.

– Заходи скорей в дом! – строго сказала она.

И тут он упал на колени и взмолился:

– Прости! Прости меня, Василиса! Я ничего не могу с собой поделать! Я не достоин тебя!

– Игнат, зайди в дом. Ты пьян! Соседи услышат, начнут судачить об нас!

Она открыла дверь нараспашку, и Игнату ничего не оставалось, как войти. Дома ему стало еще хуже, стыд и вина навалились на него непомерной тяжестью. Он принялся ходить из угла в угол, шатаясь и тяжело дыша, хватаясь за горло, как в приступе удушья. Василиса с тревогой в глазах смотрела на него, а увидев кровь на порванной рубахе, испуганно ахнула.

– Да ты весь в крови! Поранился? Дай мне обмыть рану и смазать ее.

Она налила в чашку воды, взяла чистую тряпицу и подошла к мужу. Но Игнат отмахнулся от нее – чашка вылетела из рук Василисы, упала и разбилась на множество осколков, вода растеклась по деревянным половицам темным пятном.

– Да что с тобой? – воскликнула Василиса.

Игнат остановился и взглянул на жену диким взглядом.

– Ты ведь знаешь, что я люблю ее больше жизни? Что я страдаю, сохну по ней? Что я медленно умираю без нее?

– О ком ты говоришь? – тихо спросила Василиса.

Лицо ее напряглось, уголки губ поползли вниз.

– О той, другой моей Василисе. Мы с ней сошлись на Красной горке. И с тех пор я сам не свой! Знай, если бы не сын, которого ты носишь под сердцем, я бы давно ушел вместе с ней! Я с тобой только ради него.

Игнат подошел к жене и по-хозяйски положил ладонь на ее круглый живот. От этого прикосновения Василису пронзила резкая боль. Она охнула, согнулась пополам. Игнат сразу понял, что с ней что-то не так. Василиса скорчилась и закричала от боли.

– Василиса, жена, рожаешь? Говори, не молчи! – закричал он, присев на корточки и поддерживая Василису за плечи, чтобы она не упала.

– Сама не знаю. Рожать же ещё рано… – испуганно выдохнула Василиса.

Отдышавшись, она разогнулась, подошла к окошку, задернула занавеску, и тут же снова застонала, сжав зубы от невыносимой боли. Игнат снова подскочил к ней, помог сесть на лавку.

– Побегу за лекаркой! Видать, роды начались раньше времени! – взволнованно проговорил он.

Василиса ничего не ответила, она сидела на лавке, обхватив руками живот, и раскачивалась вперед и назад. На Игната она не смотрела, но он видел, как из ее глаз катятся по щекам крупные капли слез. Ему стало так стыдно за свою пылкую речь, что он густо покраснел, а потом стремительно выскочил из дома, хлопнув дверью.

– Это все из-за меня! Снова я виноват! – твердил он впопыхах, пока бежал за помощью, – Если с ней или с ребенком что-то случится, то вся вина будет вечно лежать на мне.

***

Посреди ночи дом Игната и Василисы огласил звонкий плач новорожденного. Родители с той и с другой стороны во главе с новоиспеченным отцом, томящиеся в ожидании уже несколько часов под окнами роженицы, всполошились, заулыбались и принялись обнимать друг друга от такой радости.

– Внук родился! Ну надо ж, дожил! – громко воскликнул отец Игната.

– Внук или внучка! Мы и парню, и девке будем