Жабья царевна - Екатерина Валерьевна Шитова

кайма свежего рогоза, в воде, почти прозрачной у берега, отражались белые облака. Но чем дальше тянулись воды озера, тем темнее казалась водная гладь, на горизонте она становилась почти черной – там начинались непроходимые болотные топи. Над озером кружили чайки, высматривающие в воде рыбу, в зарослях камыша плавали парами утки. Селезни с цветными, сверкающими на солнце, перьями, завлекали сереньких, невзрачных уточек. Здесь было не страшно, наоборот, вся эта нетронутая природа вызывала лишь восторг и благостный трепет. Игнат присел на высокий берег, выпрямил уставшие ноги, подставил лицо солнцу.

– Переведу дух и пойду искать избушку, о которой говорила Василиса, – сказал он сам себе.

Где-то вдалеке закуковала кукушка. Игнат, по привычке, стал отсчитывать года, которые взялась ему пророчить лесная гадалка, но после седьмого по счету “ку-ку”, глаза его закрылись, и он провалился в сон.

***

Темная водица, умой мне лицо,

Смой все зло, чтоб в землю стекло.

Мягкая травушка, укрой мои ноженьки,

Дай отдохнуть, ведь скоро мне в путь.

Нежное солнце, согрей мои плечи,

Наполни силой, чтоб дошел я к милой.

Милая моя страдает одна,

Рассветы встречает, меня поджидает.

Проснулся Игнат от того, что рядом кто-то пел и ласково гладил его по щеке. Голос был низкий со знакомой, приятной хрипотцой, а прикосновения – такими нежными, что он сразу же узнал, кто с ним рядом. Не открывая глаз, он прошептал:

– Василиса, любимая…

– Пришел все-таки? – спросила она.

– Пришел, – ответил Игнат.

– Неужели навсегда теперь ты мой?

– Навсегда!

Игнат открыл глаза. Девушка сидела на траве спиной к нему и смотрела на озеро, воды которого стали оранжевыми от закатного солнца, опускающегося все ниже и ниже. Еще чуть-чуть, и оно упадет в черные болотные топи, тогда все вокруг накроет холодная тьма. Весенние ночи не ласковы! Но Игнат не боялся замерзнуть, рядом с Василисой внутри него разгорался такой огонь, что, при надобности, можно было бы обогреть целую избу.

Он взял девушку за плечи и развернул к себе. И тут же резко оттолкнул ее, а сам отполз в сторону с гортанным звуком, похожим не то на рычание, не то на хриплый крик. В сгущающихся сумерках плясали тени, и ему привиделось, что лицо Василисы покрыто гнилой, отслаивающейся лоскутами, кожей, что глаза ее надулись мутно-желтыми пузырями и страшно выпучились, того гляди вывалятся из глазниц. Нос впал, губы высохли, обнажив массивную гнилую челюсть, за которой виднелся большой черный язык. Василиса потянула к нему руки, и Игнат снова закричал, на этот раз громко и пронзительно. К нему тянулись вовсе не руки, а холодные и влажные лягушачьи лапы с длинными перепончатыми пальцами. Он истошно завыл, замотал головой, зажмурился, а когда вновь открыл глаза, то понял, что это было лишь видение, жуткий обман зрения – Василиса стояла перед ним в своем обычном прекрасном облике и испуганно смотрела на него. От громкого крика из-под ног ее выпрыгнули две большие жабы и поскакали к воде.

– Что с тобой, миленький? – взволнованно спросила она.

Игнат, облегченно вздохнув, вытер глаза и крепко обнял возлюбленную.

– Так, ерунда привиделась… Наверное, от усталости. А может, и вправду, здесь нечистая сила с людьми балуется, голову дурит, вот и обходят эти места стороной.

Василиса улыбнулась, глаза ее вспыхнули яркими искорками, и Игнат улыбнулся в ответ. Только теперь он обратил внимание на ее наряд. Она была очень красива сегодня – в новом, ярко-зеленом платье, в рубахе с широкими рукавами. Волосы девушки украшал расшитый каменьями кокошник. Ни дать, ни взять царевна! Жабья царевна…

– Как же ты прекрасна, ненаглядная моя Василиса! Дай волю, я бы вечность на тебя смотрел, ничего мне больше не нужно! – восторженно проговорил Игнат.

И он не преувеличивал. Василиса была прекрасна, как никогда. В таком великолепии он ее доселе не видал. Смотреть – не насмотреться!

– Праздник что ли сегодня? – спросил он.

– День рождения у меня.

– Разве? А мне и порадовать тебя нечем! – воскликнул Игнат.

Лицо его сделалось расстроенным. Вот было бы хорошо порадовать любимую в такой день. И как он не догадался на базаре пряников купить? Жену часто подарками баловал, хоть она их не заслуживала, а возлюбленную свою ни разу ничем не одарил. Игнату стало так стыдно, что щеки его покрылись румянцем. Но Василиса будто ничего не заметила. Поцеловав его в губы, она сказала:

– Не нужны мне твои подарки. Для меня самый главный дар – ты сам.

В груди у Игната все затрепетало, он обхватил возлюбленную за талию и осторожно положил на мягкую траву. Поцелуи их были страстными и ненасытными, оба истосковались друг по другу за долгую зиму. Вот уже нарядный кокошник спал с головы Василисы, а расшитое лентами платье она скинула сама и положила на траву. У Игната закружилась голова от ее близости – теплой, манящей, желанной. Ее сладкий запах снова окутал его, опьянил.

– Подожди, – вдруг сказала Василиса, накрыв ладонью губы Игната, – Спросить хочу.

– Спрашивай! – ответил он, тяжело дыша.

– Ты теперь муж мне? Навсегда со мною останешься?

Спроси она в тот момент, что угодно, Игнат, в порыве страсти, все равно бы ответил согласием. Он отчаянно затряс головой.

– Да, да… Я без тебя больше ни минуточки не проживу, Василиса! Сохну я без твоей любви! Умираю!

Он хотел притянуть ее к себе, прильнуть губами к ее телу, он жаждал насытиться ею досыта, но Василиса вновь отстранилась и обхватила руками его пылающее лицо.

– А что я попрошу у тебя – сделаешь? – тихо спросила она.

Лицо ее стало серьезным, темные брови сдвинулись к переносице, алые губы плотно сжались. Изнемогая от страсти, Игнат выдохнул:

– Да, проси чего хочешь! Все сделаю.

– Дитя свое у жены забери и сюда принеси.

Игнат уже раскрыл было рот, чтобы согласиться, но тут до него дошел смысл слов Василисы и он замер с открытым ртом.

– Зачем тебе дитя? – медленно спросил он.

Девушка улыбнулась загадочно, и почудилось Игнату в ее улыбке что-то темное, недоброе, сразу нехорошо стало на душе. Он обернулся – кругом все заволокло белым туманом, ничего стало не видать – ни озера, ни леса. Если теперь бежать отсюда, он даже не знает, в какую сторону надо бежать. Игнат хотел встать, но Василиса уже вновь обвила руками его шею, положила голову на плечо. И опять у него голова пошла кругом от любви к этой странной, загадочной женщине.

– Я, Игнат, пустая, не смогу тебе ребеночка родить. Будем твою дочку, как свою собственную растить. Забери ее у жены, и будет