ХТОНЬ. История одной общаги - Евгений ЧеширКо

После вчерашнего дождя на улице было нежарко, несмотря на то, что медленно умирающее августовское солнце успело подсушить асфальт, будто слизнув с него лужи. Я шел по тенистому тротуару, вдоль которого были высажены каштаны. В конце сентября их крепкие плоды начнут бомбардировать прохожих и неудачно припаркованные автомобили, но сейчас они вели себя спокойно, и мне не приходилось отпрыгивать в сторону при каждом подозрительном шорохе сверху, поэтому я погрузился в раздумья. Мысли путались и никак не хотели выстраиваться в ряд. Я выпил стаканчик кофе, купив его в какой-то забегаловке, торгующей напитками навынос. Кофе был отвратительным, но все же помог мне сосредоточиться и подумать о случившемся.

Итак, общежитие могут снести. Я не был уверен в таком исходе, но и такой вариант развития событий стоит иметь в виду. И, наверное, он был бы самым предпочтительным, потому что в этом случае нам или выделят комнаты в других общежитиях, или компенсируют их стоимость. С другой стороны, неизвестно, что там будут за комнаты и сколько денег выплатит город. Как бы не попасть из огня да в полымя. Скорее всего, жильцы сейчас бросятся выставлять комнаты на продажу, чтобы избавиться от них до прихода комиссии, потому что в случае признания дома аварийным ни один человек в здравом уме не купит их по адекватной рынку цене. Наверное, так стоит поступить и мне. И снова закавыка – чтобы продать комнату быстро, придется хорошо уступить в цене, чтобы подвинуть конкурентов. Да и покупатели, наверное, не дураки – быстро сообразят что к чему, когда увидят, что все комнаты общаги в полном составе выставлены на продажу. Городок у нас небольшой, и слухи распространяются быстро. Уверен, что не пройдет и недели, как продавцы комнат в других общежитиях начнут шептать на ухо покупателям, чтобы они не совались в трехэтажку с магазином на первом этаже. Да уж, ситуация так себе…

Ладно, рассмотрим другой вариант – я сижу ровно и дожидаюсь сноса, мне выплачивают компенсацию и… Что дальше? Куда мне деть этот пакет с мелочью? Снять квартиру и проесть деньги, как это когда-то сделал Мишаня? Выход один – отнести их в банк в виде первоначального взноса и купить небольшую квартирку в ипотеку, повязавшись с ними лет на пятнадцать, а то и больше. А что, если… Аля же может продать свою квартиру, мы сложим деньги от продажи и мою компенсацию, немного добавим кредитом и купим двухкомнатную квартиру!

Я вытащил из кармана телефон и нашел в списке вызовов контакт Али. И в этот момент мне стало противно от своих мыслей. Мы не женаты и даже не живем вместе, с чего бы ей соглашаться на эту аферу? Да и вообще, мои проблемы – это мои проблемы, я не должен позволять себе втягивать ее в свои беды и несчастья. Но, черт возьми, разве так не будет лучше для всех? Ну да, теперь я еще и за нее решаю, как ей будет лучше. Я могу, конечно, предложить ей такой вариант, но только после того, как что-то прояснится с судьбой общежития, да и с нашими судьбами тоже.

Я все же нажал на вызов, решив пока ничего Але не рассказывать. Она долго не отвечала, но потом в динамике все же послышался ее радостный голос.

– Филипок, привет! Ой, простите, я думала, что это мой друг звонит. Здравствуйте, Филипп… К сожалению, не знаю, как вас по отчеству.

– Алексеевич. С придыханием, пожалуйста.

– Филипп Алексеевич, – наигранно трепетно произнесла Аля, – вы по какому вопросу?

– По личному.

– О, даже так? Я вас слушаю.

– Внимательно?

– Скукожилась в маленький комочек, приняла форму уха и прижалась к телефону.

– Раскукоживайся, я просто соскучился.

– Есть раскукожиться! – по-военному рявкнула она, и в трубке послышались какие-то адские звуки, отчего мне пришлось убрать телефон от лица. Когда я снова приложил его к уху, услышал чьи-то голоса и приглушенную музыку. Затем все стихло.

– Ты здесь? – наконец появилась в эфире Аля.

– Я здесь, а ты где?

– У родителей. Здесь гости, праздник и веселье. Решила выйти на улицу.

– Твой приезд отмечаете?

– Ну… почти, – засмеялась она. – А ты чем занят?

– Бесцельно брожу по городу в апатичном настроении.

– Чем же вызвана апатия?

– Отсутствием в городе одного человека, окончанием выходных, близким началом рабочей недели, завершением лета, скорым приходом дождей, грязи и сырости. Продолжать?

– Сейчас приду, зайди в дом, – послышался приглушенный голос Али, будто бы она прикрыла телефон рукой. – Э-э… На чем мы остановились? А, на грязи и сырости. Нет, можешь не продолжать, это все не имеет значения.

– Почему? – спросил я и поморщился. На душе и так было неспокойно, а странный разговор с Алей усиливал это беспокойство в разы.

– Потому что человек завтра вернется в город, выходные снова наступят меньше чем через неделю, лето вернется, а грязь высохнет. Ты же знаешь, в нашем мире не так уж и много поводов для настоящей грусти.

– Аль, у тебя все хорошо?

– Да, – помедлив, ответила она, – а что?

– Просто ты как-то странно разговариваешь. Точно ничего не случилось?

– Да брось, Фил, все в порядке. Просто здесь такая суета… Родственники, соседи, застолье… Сам понимаешь.

– Хорошо. Тогда не буду отвлекать. Вечером позвоню, хорошо?

– Да, звони в любое время.

Эта фраза меня немного успокоила, ослабив ментальные узлы, медленно стягивающие мои внутренности.

– Ну, пока. Сильно там не напивайся.

– Ни капли в рот, завтра на работу, Филипп Алексеевич.

Я нажал кнопку отбоя и посмотрел на часы – половина шестого. Как раз успею забежать в магазин и вернуться домой к началу футбольного матча. Коля говорил, что они собираются в половине седьмого. Хватит на сегодня событий, подозрений и переживаний.

В комнате Мишани царила атмосфера уныния и декаданса. Хозяин сидел на кровати за придвинутым к ней столом и, подперев голову здоровой рукой, молча взирал на экран телевизора. Коля, расположившись на табурете, что-то жевал, задумчиво глядя на початую бутылку акционного коньяка.

– Чего приуныли? – поставив пакет с закуской на стол, спросил я. – Матч же еще не начался?

– У Геббельса инсульт, – сказал Мишаня, не отрываясь от экрана.

На мгновение мне даже стало стыдно. Погрузившись в размышления об общежитии, своей комнате и Але, я совсем забыл о том, что случилось на собрании.

– Ничего, выкарабкается, – махнул я рукой и принялся разбирать содержимое пакета.

– Хрен его знает. Он в коме.

Почему-то такие фразы всегда произносятся с каким-то