О чем молчит река - Изабель Ибаньез

– Жажда приключений?

Он фыркнул и оперся рукой о стену. Я сделала то же самое.

– Готовы?

– Да, – сказал я. Мы начали толкать, кряхтя и отдуваясь, но стена не поддавалась. Мы не могли опустить свечи и толкать двумя руками: для этого пришлось бы задуть их. Через секунду мы остановились и вдохнули воздух, многовековой на вкус, наполнив наши легкие и животы.

– У меня есть идея, – сказала я, пытаясь отдышаться.

– Слушаю.

– Прислониться к стене и оттолкнуться ногами. Здесь достаточно мало места…

Уит уже приступил к делу – оперся обеими ногами о противоположную стену. Я сделала то же самое. Мы вместе толкали стену, и она мало-помалу поддавалась. Мы не останавливались, пока дверь не приоткрылась настолько, что мы оба смогли протиснуться внутрь. Порыв теплого воздуха ударил нам в лицо, со свистом пронесся по круглой лестнице. Волоски на моих руках встали дыбом. Свечи освещали всего несколько футов впереди, но это не имело значения. Мы увидели достаточно. Мы кое-что нашли.

Нас окружали несметные сокровища, которые были спрятаны две тысячи лет назад.

CAPÍTULO VEINTICUATRO

Глава 24

Уит притянул меня к себе, и мы оба рассмеялись, как идиоты. Его мощное тело нависло надо мной, прижалось к моему, более хрупкому. На моих глазах выступили слезы, и я сморгнула их, не желая упускать ни мгновения. Сущность Клеопатры окутала меня, и я поняла, что с ней связано больше предметов – причем таким же заклинанием, какое было заключено в золотом кольце.

– Нам нужно больше света, – прохрипел Уит.

– Удивительно, что сандалии моего дяди недостаточно, – ответила я, задыхаясь.

Мы рассмеялись еще громче, так что слезы потекли по нашим лицам.

Он поднял зажженную сандалию, а я свечу с одним фитилем, и мы вместе всмотрелись в темноту, которую едва разгоняли крошечные язычки пламени. Они освещали комнату мягким золотистым сиянием, отражаясь от бесчисленных предметов, украшавших пространство. Вещи были упорядочены по сходству и размеру. В левой части комнаты стоял большой сундук, напротив – что-то, похожее на деревянную колесницу.

Стены были украшены великолепными фресками, которые выцвели за долгие годы с тех пор, как первые художники нанесли краски на камень. Сцены изображали Клеопатру: обедавшую за изысканным столом с золотыми блюдами, в длинной процессии, окруженной слугами. Посреди комнаты стояла великолепная кушетка, отлитая из бронзы и инкрустированная слоновой костью и перламутром. Бирюзовая плитка на стенах мерцала в свете свечей. В обоих углах стояли роскошные ковры. Несмотря на то что они были туго свернуты, а я стояла далеко, мне удалось различить на них замысловато вышитые розы. Мне не терпелось зарисовать каждую деталь.

– Это место похоже на предкамеру, – пробормотал Уит. – Комната перед настоящей погребальной камерой, и ее определенно разграбили.

Я удивленно посмотрела на него.

– Откуда ты знаешь?

– Здесь царит организованный хаос, – ответил он. – Ее комната изначально выглядела иначе. Скорее всего… – Уит вернулся к лестнице и поднял свечу, чтобы осмотреть изгиб входа. Через мгновение он удовлетворенно хмыкнул. – Здесь можно увидеть, что дверь укрепляли как минимум единожды.

Я последовала за Уитом. Тот подносил свечу к различным статуэткам, некоторые из которых были настолько малы, что поместились бы в моей ладони, другие настолько велики, что доходили мне до бедра. Мой взгляд зацепился за проход, ведущий в другое пространство. Магия запела у меня под кожей. Сердце забилось где-то в горле, когда я переступила порог. Уит шагнул за мной. Пламя плясало и подрагивало, отбрасывая на искусно украшенные стены жуткие тени.

Следующая комната была меньше, и сперва мне показалось, что она полностью выкрашена золотой краской.

– Вот черт, – воскликнул Уит.

Величественная красота поразила меня. Свет отражался здесь от тысяч предметов: золотых алтарей, увенчанных статуэтками божеств, моделей лодок и барж, а также нескольких колесниц. Внимание Уита привлекли стопки пергамента, сложенные в ряд. Он жадно уставился на них, но, заметив мой взгляд, отвернулся и указал на огромную статую, увенчанную фигурой покоящегося шакала и украшенную сусальным золотом.

– Анубис, – сказал Уит.

Мы замерли в благоговейном молчании, пока Уит не заговорил, испортив момент.

– Я должен позвать Абдуллу и Рикардо.

В один миг весь восторг оставил меня. Боже, что я наделала? Казалось, комната сомкнулась вокруг меня, как железный кулак. Из меня вырвалось слово, яростное и громкое. Оно эхом отдалось в маленьком пространстве.

– Нет!

Уит изумленно уставился на меня.

– Нет? Что значит нет?

Я совершила ужасную ошибку. Этого не должно было случиться, тем более в присутствии Уитфорда Хейза. Чем полнее я осознавала свой чудовищный промах, тем сильнее бежали у меня по коже мурашки. Моя мать была бы в ужасе от такого развития событий. У меня во рту появился кислый привкус поражения.

– Прошу, мы можем притвориться, что никогда не находили эту комнату?

– Вы что, лишилась рассудка? Они годами искали Клеопатру, Оливера. Вы действительно хотите отнять ее у них?

– Хорошо, тогда позови только Абдуллу. Я не доверяю своему дяде.

У Уита отвисла челюсть.

– Вы не доверяете Рикардо?

Я покачала головой.

– Что, черт возьми, происходит? Это из-за того, кто был у вас в комнате прошлой ночью?

– Нет.

Уит уставился на меня.

– Я этого так не оставлю.

Меня охватила паника. Я испортила планы матери, не выполнила ее просьбу помешать Рикардо разобрать и разрушить гробницу Клеопатры.

– Я не могу объяснить, – прошептала я. – Пожалуйста, дай мне больше времени…

– Что вы хотите сделать?

На лестнице за колонной послышались шаги. Мы замерли.

– Уит, – в панике прошептала я. – Кто-то идет.

Уит бросился ко входу в предкамеру, и я вслед за ним. Он остановился так резко, что я врезалась в него. Тогда он протянул руку, чтобы удержать меня. Когда я попыталась обойти Уита, он преградил мне путь рукой. Мы оставались в сокровищнице, но по-прежнему видели лестницу. Уит вытащил револьвер и навел его на последнюю ступеньку. Я передвинула свечу в соседнюю комнату. Предкамеру поглотила темнота.

– Умно, – прошептал Уит.

Кто-то спускался. Звук тяжелого дыхания становился все громче и громче. Я не дышала, боясь издать малейший звук. Неожиданно впереди мелькнул синий огонек, медленно ползущий вперед и сопровождаемый мягким шарканьем обуви по камню. Сначала показались потертые кожаные ботинки. Затем длинные ноги в широких брюках, запачканных грязью, затем тонкая талия и, наконец, бородатое обветренное лицо, одновременно знакомое и опасное.

Tío Рикардо.

Я привела его прямиком к Клеопатре. Моя мать будет убита горем. У дяди подкосились ноги, и он попятился, заглянув в предкамеру. Едва не