О чем молчит река - Изабель Ибаньез

– Dios, – пробормотал он. Но затем выпрямился и испуганно воскликнул: – Инес!

Я обошла Уита. Дрожа, вспомнила, что должна вести свою игру.

– Я здесь, Tío.

Прищурившись, дядя повернулся в направлении моего голоса. Рука Уита коснулась моей, когда он убрал револьвер в кобуру. Увидев меня, дядя шагнул вперед, а затем резко остановился, заметив Уита возле моего локтя. Нахмурил свои темные брови.

– Объяснись, – грозно велел он.

Уит сделал вдох, открыл рот… но я оказалась быстрее, немедленно поменявшись с дядей ролями.

– Ты что, шпионил за нами? – спросила я.

Уит со стоном прикрыл глаза рукой.

– Шпионил за тобой? – ледяным голосом переспросил Tío Рикардо. – Нет, не шпионил. Что, черт возьми, происходит? Сколько времени вы здесь провели?

– Мы только что нашли комнату, – вмешалась я. Уит раздраженно выдохнул, но для меня это был все равно что громкий сигнал тревоги. Tío Рикардо напрягся, но по крайней мере его внимание было приковано ко мне. – Когда я прошла вглубь храма, то почувствовала магию. Она ошеломила меня. Я последовала за этим магическим зовом, и у мистера Хейза не было другого выбора, кроме как отправиться за мной.

– Не было выбора, – едва слышно повторил мой дядя.

Я широко развела руками.

– Он не виноват.

– Я не нуждаюсь в вашей защите, – протянул Уит.

– Так поступают друзья.

Tío Рикардо смотрел лишь на меня. Он так глубоко вдохнул, что рубашка натянулась на его груди.

– Никогда не спускайся в туннель, гробницу или темную пещеру без меня, Инес. Поняла?

– Хорошо.

– Уитфорд, ты не мог бы сходить за Абдуллой? Прошу, будь осторожен.

Я посмотрела Уиту вслед, но он проигнорировал меня. Он поднялся по потайной лестнице, прихватив мою свечу. Мы с дядей стояли в нескольких футах друг от друга, и между нами плясала узкая полоска света. Мы всего несколько раз оставались наедине. По моим рукам побежали мурашки. Не в первый раз я задумалась, насколько же на самом деле опасен мой дядя.

Но… в его голосе прозвучало облегчение, когда он снова заговорил.

– Ты нашла ее, – пробормотал Tío Рикардо.

– Все благодаря магии золотого кольца. – Я переступила с ноги на ногу, оглядывая предкамеру, наполовину погруженную в полумрак. Здесь было не так много артефактов, как в другой, меньшей комнате, которую Уит назвал сокровищницей, но все же тут тоже были бесценные предметы. Статуэтки и мебель, горшки с медом и шкатулки с драгоценностями. Правда накрыла меня, словно цунами, и у меня перехватило дыхание, как только эта мысль овладела мной.

Мой дядя проницательно уставился на меня.

– Значит, ты тоже это поняла.

Я заговорила едва слышным голосом:

– Papá нашел эту комнату перед тем, как… умер. Ведь он забрал отсюда что-то из вещей Клеопатры и отправил мне по почте.

– Золотое кольцо. Вот как ты смогла найти это место. Он должен был отдать его мне.

Напряжение повисло между нами, отравляя воздух. Шепот страха прозвучал совсем рядом. Я была одна, под землей, без оружия, лицом к лицу с человеком, которого едва знала.

Тихий глухой звук донесся со стороны потайной лестницы. В комнате стало светлее, когда появился Абдулла, на лице его играла радостная улыбка. Он протиснулся в проем, следом показался Уит. В руках оба сжимали тонкие факелы.

У Абдуллы отвисла челюсть, и на его темные глаза навернулись слезы. Мой дядя шагнул к нему, и они обнялись, смеясь и быстро переговариваясь по-арабски.

Я растерялась, наблюдая, как ловко мой дядя дурачил своего шурина. Tío Рикардо напоминал змею, поджидающую удобного случая, чтобы накинуться на жертву. Он мог обмануть Абдуллу точно так же, как моих бедных родителей.

Уит подошел ко мне.

– С вами все в порядке? Я бежал всю дорогу.

Я взглянула на него и заметила, что прядь волос, которая падала ему на лоб, стала влажной от пота. Напряжение, которое я чувствовала ранее, исчезло.

– Ты бежал всю дорогу? – пробормотала я.

Уит пожал плечами.

– Так поступают друзья.

Абдулла и Tío Рикардо исследовали предкамеру, восхищаясь каждой вещицей. Они ни к чему не прикасались, а лишь в изумлении рассматривали каждую деталь, резьбу, статую. Мне не терпелось достать свой альбом для рисования. Я хотела запечатлеть фрески на стене, нарисовать все предметы, разбросанные по комнате. В глубине души мне хотелось сесть на роскошную кушетку, но я последовала примеру Абдуллы. Мужчины старались держаться на расстоянии, не желая ничего портить.

– Ее разграбили, – сказал Абдулла.

– Совершенно верно, – согласился мой дядя.

Мне не нужно было смотреть в сторону Уита, чтобы увидеть его самодовольную улыбку.

– Только взгляните на это, – воскликнул мой дядя, изучая участок стены. Мы собрались вокруг него и посмотрели вверх. Там была интересная сцена, изображающая солдат с оружием.

– Сражение при мысе Акциум, – сказал Уит.

Абдулла похлопал Уита по плечу.

– Значит, ты действительно внимательно слушаешь, когда я говорю. Ты прав. Именно тогда Клеопатра потеряла все – семью, положение, трон, возлюбленного и жизнь.

– Когда они проиграли битву за Александрию Октавиану, подопечному Марка и наследнику Цезаря, – объяснил Tío Рикардо, – Марк Антоний покончил с собой, а несколько дней спустя то же самое сделала Клеопатра.

Абдулла показал на стену.

– Они оба изображены здесь бок о бок со своими детьми: близнецами Клеопатрой Селеной и Александром Гелиосом, а также их младшим братом Птолемеем Филадельфом. Селену выдали замуж, ее брата-близнеца убили, а об их младшем брате больше никто никогда не слышал. Он был предан забвению.

– После сражения Октавиан, который теперь взял имя Август, запретил римлянам использовать имена Марк и Антоний вместе, – продолжил Tío Рикардо. – Все следы достижений Марка Антония, любые заслуги и признание были стерты из римской истории. Он вошел в историю как предатель.

– Однако здесь увековечена память о нем, – прошептал Уит.

Его голос заставил меня повернуться. На его лице застыло странное выражение, которое я не могла истолковать. Я подошла ближе к стене, потрясенная видом обреченной семьи. Где-то позади меня удивленно ахнул Абдулла. Он вошел в соседнюю комнату – сокровищницу. Уит продолжал как завороженный смотреть на стену.

– «Дела людей дурные переживают их, а все добро, что сделали они при жизни, часто хоронится в могилу с их костями»[48], – процитировал он.

– Почему Шекспир постоянно присутствует в наших разговорах?

Он оторвал взгляд от изображения Марка Антония. Мне пришло в голову, насколько сильно Уит мог походить на этого солдата, который жил, сражался и любил две тысячи лет назад. Человека, который восстал против родной страны. Был стерт из памяти и истории своей страны, а его достижения преданы забвению.

Мне не хотелось испытывать симпатию к Уиту, но я ничего не могла поделать. Сколько