Дыхание Донбасса - Владимир Дмитриевич Пронский

О жене он старался не вспоминать: подал заявление в полицию о её пропаже и вычеркнул из души. А если Маргарита иногда спрашивала о дочери, начинал сердиться, хотя, понимая тёщу, сдерживал себя, но всё равно обидное ехидство проскальзывало.

– Вот лето и деньги закончатся, нагуляется и прискачет с милым дружком – никуда не денется! – как-то насмешливо сказал он.

Маргарита вздохнула, посмотрела влажными глазами на зятя, готовая вот-вот расплакаться, непонятно ответила:

– Как бы долго ждать не пришлось!

А Семёна подмывало спросить: «Или денег много – сразу не прогуляешь?!»

Ничего, конечно, не спросил, хотя предполагал, что поехала Ксения не за тысячью евро. Но это не его забота. Он вышел с Виолкой на территорию, принялся играть с ней в беседке, старался вести себя непринуждённо и раскованно, но всё равно что-то невидимое словно висело над ним. Впрочем, дочка вскоре заскучала, словно он был чужим человеком. Это немного обижало Семёна, напоминало, что отец он никудышный, если не умеет передать своему ребёнку тепло души, но разве он мог тягаться с тёщей, у которой дочка выросла на руках. Может, поэтому глубинное и труднообъяснимое чувство не позволяло полностью раскрыть душу.

Всё это он понял, когда познакомился с экономистом из центрального офиса, зачем-то нагрянувшей к начальнику автобазы. Дело было перед обедом, Семён иногда ездил домой, не надеясь на буфет, за территорию выехал, а гостья стоит у проходной и кому-то названивает. Прибылой не отличался нахальством, а в этот момент будто кто-то подтолкнул спросить:

– Вас подвезти?

Женщина взглянула на водителя, его BMW и легко отозвалась:

– Если можно, до остановки… – и лёгкой стрекозой порхнула к машине.

Он вышел, открыл ей дверь, она аккуратно уселась, подтянув коленки в салон, он захлопнул дверь, обошёл машину, а когда уселся за руль, игриво представился:

– Семён Иванович! Фамилия Прибылой! – И засмотрелся на крупные, широко поставленные глаза, отливавшие дымчатой синевой. – Могу и до места доставить!

– Это необязательно, Семён Иванович. А я – Людмила Ивановна… Серёжкина. Вы здесь работаете?!

– Да-да-да! – дурачился Семён. – Вы с проверкой приезжали?

– Да-да-да! – словно передразнила она. – Хотя с проверкой на час не приезжают. Кое-что уточнить надо было.

– Ну, и как? Много замечаний?

– А вы спросите у своего начальника…

– Всё понял.

Они на время замолчали, и Семён всколыхнулся, только когда подъехали к остановке:

– Завтра пятница, у вас какие планы на вечер? Хочу встретиться с вами!

– Со мной? – удивилась Людмила и вроде бы шутливо добавила: – А ваша жена согласие даст на такой рискованный шаг?!

– Она в бессрочной командировке, так что препятствий чинить не будет.

– Все мужчины примерно так и говорят.

– Всем верить не обязательно, а мне можно. И наша встреча вполне реальна. Сообщите телефон, а я что-нибудь за сутки придумаю.

Он «забил» её номер в свой смартфон, она вышла с его помощью, сказала: «Спасибо!» и пошла к остановке автобуса, даже не оглянувшись, как хотелось Семёну. Была – и словно шальным ветром унесло.

Только когда вернулся на автобазу, Семён вспомнил, что завтра собирался к казакам на собрание, но теперь придётся отложить поход. Да и чего-то не влекло к ним. Как-то заглянул в их офис после возвращения от родителей и увидел, что всё изменилось за несколько месяцев. В апреле движение шло, особенно перед отправкой на Донбасс, а теперь и народу меньше, и настроение пропало. «Да и немудрено, когда несколько месяцев войска топчутся на одном месте, – думал Семён. – Зато враги не дремлют, провели несколько волн мобилизаций, постоянно получают западное дальнобойное вооружение и с каждым днём всё более становятся агрессивными и наглыми». Как-то прочитал Семён в интернете, что полсотни государств помогает Украине, а наши всё гуманность проявляют: мосты не бомбят, инфраструктура городов цела, поезда свободно доставляют с запада Украины технику и живую силу, а у наших одни отговорки: мол, мы бережём население. И это правильно, но разбомбить-то что-то серьёзное можно или нет? Или почему генерал вещает в СМИ о наших успехах, когда любой старлей справился бы с работой глашатая? Или у нас генералов девать некуда? От этих тусклых мыслей и награда не радовала, когда в присутствии нескольких казаков ему вручили грамоту за участие в СВО, похлопали по плечу, пожелали скорейшего выздоровления и, выпив по рюмке-другой и поговорив о том о сём, расстались.

И вот теперь ему предстояло сделать выбор, и он, конечно же, сделал его в пользу Людмилы, если уж такая масть легла, вдруг ощутив в себе сладкую истому, и постарался поскорее отстраниться от волнующих мыслей, чтобы сохранить накатившее волнение до завтра.

Он давно не знал женской ласки, словно забыл, что вполне молодой, сильный, может, поэтому иногда продолжал строить планы о дальнейших отношениях с Ксенией. Нет их, и не будет теперь. Вот накатается она по Европам, и он сразу разведётся, ибо её наглое поведение не стерпит и не простит даже самый захудалый муж, хотя в мыслях он уже давно развёлся и не представлял, как после всего, что узнал от неё, может обнимать и целовать мерзкую женщину. Нет, ни за что! Теперь у него есть Людмила, и он готов всё отдать ради неё! Подумав так, Семён рассмеялся: «Чего это я? Или совсем нюх потерял? Надо ещё проверить, что это за птица такая – Людмила Ивановна? Может…» – Семён не стал далее развивать собственную мысль, решив, что завтра всё станет на свои места. Надо лишь запастись продуктами, купить бутылочку вина. А цветы – завтра перед встречей.

С вечера приготовившись, на следующий день он позвонил ей, напомнил о себе.

– О, – легко отозвалась она, – Семён Иванович! Рада слышать! А можно просто Сёмой называть вас?

– Нет проблем. Можно даже на «ты».

– Поняла… Семён, очень хотела сегодня встретиться, но вчера от лихого напора, находясь под волшебным действием твоих чар и милой непосредственности, совершенно забыла, что сегодня должна встретить ребёнка из оздоровительного лагеря.

– Ну, что же… Ребёнок – это святое. Тогда другим днём созвонимся. Я позвоню. Можно?

– Конечно, только ты не думай ничего такого. Я действительно хочу встретиться и увидеть тебя.

– Тогда до звонка! – он поспешно отключил смартфон и почувствовал, что в нём всё оборвалось.

Прибылой в этот момент был так зол на всех женщин, на невыносимую их склонность к вранью, что… Он не стал мучить себя поиском эпитетов, чтобы выразить негодование и отвращение к женскому полу, хотя мог злиться до бесконечности, понимая, что ничего от этого не изменится.

Как он ни бушевал