Вещи мертвого человека - Дмитрий Валерьянович Лекух

– Еще и на пиво останется, – подсчитывает мгновенно в уме. – И на легкую закуску. А водки, кстати, я вам советую брать побольше. И не хорошую, а самую обычную. Сегодня очень пристойный недорогой сорт привезли. Вам как раз на три литровых тут будет, плюс все остальное. И приберем, разумеется, сейчас пришлю человека. Вы пока покурите или пересядьте, все через три минуты будет готово. Ну, почти все. Закуски попозже придут.

Народ одобрительно гудит. Большинство тянется к выходу.

В нашей профессии вообще очень много курят, кто бы что по этому поводу с самых высоких трибун ни говорил.

– Повод-то хоть какой? – аккуратно интересуется Никитос.

Я жму плечами.

– Да так, – отвечаю. – Денег немного поднял.

Глава 31. «Парламент» не по назначению

Когда все ломанулись курить, я быстренько заскочил в туалет.

Разнюхаться, извините.

Уже чувствовал – надо, здоровье по-любому дороже.

Да и возможность есть.

А значит, пора…

Сначала хотел привычно воспользоваться поверхностью сливного бачка, но их сомнительная чистота в данном богоугодном заведении вызывала, пардон, некоторые подозрения.

Хорошо, что я часть камня еще на столе у Главного растер как следует.

Засунул в пакетик сигарету «Парламента» фильтром вперед, там есть такая, как специально придуманная, выемка.

Зачерпнул.

Реально, очень удобно.

Будто кто-то заинтересованный эдакое приспособление для потребления порошка изобрел.

Кстати! А может, так оно и есть…

Поднес к ноздре: в мозгу снова будто бы светящийся шар взорвался.

Хорошо.

Сделаю карьеру, как Главный, заработаю много денег – тоже буду исключительно такой стафф потреблять…

Даже на улице, куда выскочил в состоянии если не восторга, то по крайней мере повышенной бодрости, краски казались ярче и четче, чем пару минут назад. Строгие геометрические очертания города выглядели несколько смазанными и даже слегка потертыми.

Хотя, конечно, какие там «краски», в мертвенном-то свете болезненных электрических фонарей…

Так, мазки, на сером и черном фоне.

Фиолетово-неоновый, ядовитый и бледно-зеленый. Цвета затянутого ряской болота в пасмурный летний день.

Тлен.

Яркий макияж распластанного на столе прозектора раздувшегося и, скорее всего, вполне криминального трупа.

Бывает…

Да.

Хоть дождь, по крайней мере, снова на некоторое, пусть и явно не очень долгое время, прекратился. И то хлеб.

Ну как прекратился. Скорее, на паузу встал.

Небо-то все равно им беременно, скоро опять разродится.

Но и это уже, в общем-то, хорошо.

Хоть немного передохнуть…

Можно, по крайней мере, покурить в стороне от гомонящей толпы, жадно глотая горький холодный дым. И впервые за день получить от этого хоть какое-то не абстрактное удовольствие. Что уже, судя по последним наблюдаемым трендам, если и не совсем замечательно, то совершенно точно заслуживает оценки «хорошо» по моей внутренней настроенческой шкале.

Я ведь все равно до сих пор люблю этот мертвый город.

А куда деться, если родился здесь?

Воровато оглянулся. Убедился, что рядом никого и никто в собеседники пока не мылится – и перед тем, как закурить вторую сигарету, снова забил фильтр, окунув его в пакетик с раздробленным в хлам порошком.

Резко вдохнул, вместе с влажным ночным воздухом.

Это даже не «ай». А какой-то «ой-ёй»…

Прикурил использованную не по профильному назначению сигарету. Выдохнул клуб лилового табачного дыма, наполовину с паром, вырывающимся после дыхания.

Похолодало, однако.

Как бы снова снег не пошел, как в те недавние ранние, почти что зимние заморозки, когда мне сообщили о смерти Стаса.

Ой, беда…

– Наслаждаешься одиночеством? – Никита подошел.

Он умеет, кстати, это делать бесшумно. Как и мы, в общем-то, почти что все. По крайней мере, те, кто хоть когда-нибудь ел горький корреспондентский хлеб – хоть в военкорке, хоть в криминальной хронике. А Никитос, хоть парень вообще очень, иногда даже излишне осторожный, можно сказать – трусоватый по жизни, если касается отношений с начальством, – ездил в очень серьезные командировки.

Не только на природно опасный Ближний Восток, на котором он раньше конкретно специализировался.

Но в том числе и в Афган.

Бывал даже в Паншере.

А там точно журналисты работают без прикрытия: хрен его знает, что у духов сегодня на уме. Сейчас они тебе интервью вроде дают и улыбаются, а завтра грохнут и прикопают где-нибудь поблизости.

Я знаю.

Я там тоже бывал.

Хоть и не на свой страх и риск, справедливости ради. Меня как раз прикрывали, да еще как…

Тут все просто: если чего-то хочешь добиться в профессии и у твоих близких нет влиятельных связей – это самый надежный, а то и вообще единственный путь наверх, к карьерным достижениям. Иногда по-другому просто не получается.

Дед потом хихикал, что мы с Никитосом осуществили его давнюю армейскую мечту: он по этим местам очень уж хотел прогуляться. Хоть и несколько в другом формате…

Вздыхаю. Дождь, падла, начинает снова накрапывать. Или это только кажется?

В любом случае, пожалуй, пора внутрь.

– Да нет, – морщусь. – Просто так случайно сложилось. А если бы хотел реально насладиться одиночеством, сразу ушел бы отсюда нахрен. Что это, единственный в столице рабочий кабак, что ли?

Он хлопает меня по плечу.

– Ну, по крайней мере, честно и откровенно, – ржет. – Впрочем, ты никогда, надо отдать тебе должное, не юлил. Порошком, кстати, не угостишь?

Оба-на, думаю.

Приехали.

Спалил…

Уважаю за профессионализм. Придется, видимо, угощать…

– Углядел?

– А то! – фыркает в ответ, сгибаясь и прикуривая сигарету от моего «тычка». – Еще как ты только из сортира, извини, вышел. Как ты в такой ситуации носом шмыгаешь, я с Цхинвала помню.

Сдержанно смеемся.

В Цхинвале было страшное, но очень хорошее и веселое время: мы тогда с ним работали от разных каналов. Но все были братья.

Даже те, кто позже совсем изгадился.

Но когда мы победили…

В общем, там ничего нельзя было ни от кого утаить. А мне приходилось таить: меня занесло туда на выходе из очень тяжелого запоя, после одного из первых больших рекламных контрактов, проведенных мною с нуля, и первых серьезных денег.

Все искрило, короче.

И совместить это в мозгу с войной, смертью, кровью и профессией, не испытывая когнитивного диссонанса, было на тот момент крайне непросто, да и мелкий я тогда, чисто по возрасту, был, признаться.

Вот и помогал порошок, которого я приволок туда на радостях от заработанных денег довольно много. Фактически, чуть ли не в товарном количестве.

И это могло очень хреново кончиться, но пронесло: дуракам везет.

Ну а Никитос просто был в теме. А кое в чем, включая вдумчивое использование продукта, даже, в общем, недурственно помогал.

Но главное – молчал.

А