Вещи мертвого человека - Дмитрий Валерьянович Лекух

– Привет, – неожиданно обижается в трубке мелодичный, знакомый, пожалуй, половине страны, профессионально поставленный женский голос. – Ничего себе «старый». Мальчик, ты что, совсем меня обидеть решил?

Глава 33. Пропуск, надеюсь, есть?

Нет.

Ну твою же мать!

Жанна.

А Жанна у нас звезда.

И не просто «звезда», а самая что ни на есть настоящая.

И именно к ней я должен был ехать сегодня прямо с самого утра в первую очередь. В «Останкино», вчера Кирилл Дмитриевич договаривался: там тонкая вещь, мы с «Останкино» и с улицей Правды как бы немного конкуренты вообще-то.

Но сотрудничаем, естественно.

Особенно в сложных моментах.

Вот хотя бы в таких…

– Привет тебе, – вздыхаю, – самая красивая женщина российского телевидения.

В трубке невежливо хрюкают.

– Сопляк, – звенит в ответ. – Не льсти, где не умеешь. Красивая я уже давно исключительно для толстопузых дядек за шестьдесят и их провинциальных подруг. Просто форму держу. А красивых вон опять целый выводок на «Россию-24» набрали, видел? Ноги из ушей, сиськи в наличии, зубы белые, трещат, прости господи, как сороки, на всех европейских языках. Мозгов, правда, нет ни хера, но им, с их целеполаганием, этого и не требуется. Короче. Кирилл звонил, сказал, что ты сегодня приедешь поговорить. Так вот, если хочешь меня застать – подрывайся прямо сейчас. Потом сплошь эфиры и куча народу в промежутках. Так что советую в течение часа уложиться. Усек?

– Уже, – стараюсь говорить мрачно, – одеваюсь. Жди.

На самом деле душа поет. Сам же этого хотел, боялся полдня убить, по коридорам «Останкино» нашу звездулю вылавливая.

А тут – эдакая оказия.

Спасибо тебе, Дед…

Быстро набрал водителя, перед «звездой» реально он звонил. Оказывается, под окнами стоит.

Вообще замечательно.

Глянул на себя в зеркало – небритость пока допустимая.

Модная, можно сказать.

Даже вполне импозантно выгляжу, как ни странно.

Наскоро умылся, причесался. Натянул свежие джинсы, водолазку. Выбрал подходящий пиджак. Спортивный твид, естественно.

Повертелся перед зеркалом – годится.

Зашнуровал ботинки, классические Dress Boots. Хорошо, что именно их из последней поездки в Англию привез. И под джинсы хорошо, и понимают, врать не буду, англичане толк в этом чертовом, всеми проклятом дожде.

Нет.

Пижон я все-таки…

Как бы еще кто в редакции не узнал, что вот так вот перед зеркалом верчусь.

Засмеют.

Решительно надел тяжелый непромокаемый английский плащ. Потом, подумав, надвинул на глаза непромокаемую же шляпу, с широкими, по погоде, полями.

Посмотрелся еще раз.

Вздохнул.

Потрепал по холке вышедшую провожать Герду. И – вышел, сначала в промозглый подъезд. Потом – под бесконечный холодный дождь. Хотя чего уж там – всего два десятка шагов под этим дождем до гостеприимной машины…

– Здорово, – пожимаю протянутую водительскую руку. – В «Останкино» сначала поедем. Через хорошо знакомое тебе семнадцатое КПП. Пропуск, надеюсь, есть?

Водила фыркает.

Потом непроизвольно и очень громко вздыхает.

– «Вездеход», – дергает плечом, одновременно поворачивая ключ в замке зажигания, – естественно. Тебе бы, кстати, Глеб Борисыч, выпить чего. Крепкого. Или жвачки хотя бы пожевать. А лучше и то и другое и «Визина» в глаза закапать. А то красные они у тебя, как у трахавшегося всю ночь кролика. И разит вчерашним так, что даже мне, человеку привычному, тяжело…

– Понял, – киваю и вылезаю обратно под дождь.

Водила равнодушно поводит бровью. Типа, и не такое видал.

Он опытный. И знает, что я не обиделся. Просто такие вопросы лучше вот так решать.

Вынимаю из нагрудного кармана плаща фляжку с вискарем, делаю длинный глоток. Выдыхаю.

Вдыхаю.

Делаю такой же второй.

Закидываюсь жвачкой, закуриваю и залезаю обратно в машину. – «Визин», – спрашиваю, – в бардачке?

А то я, блин, не знаю, как редакционные водилы лечатся, пользуясь тем, что их-то как раз менты не особенно останавливают: все ж понимают прекрасно, на какой люди работе. Жвачку в зубы, «Визин» в глаза.

Хотя всякое, конечно, бывает, но в основном – так.

Водила смотрит на меня с очевидным уважением: и это вызывает определенную, вполне законную, гордость. Все-таки я – это по-прежнему я. Глеб Ларин. Человек, который может решать вопросы на телевизоре.

И даже сам по себе – тоже немного звезда…

– В бардачке, – кивает уважительно, – шеф. Но ты не гони, может, и не понадобится. Ты хорошо так из фляги хватанул, гляжу, даже краснота проходит уже. И щеки нормального цвета становятся. Покури пока, успокойся, да мы и поедем не торопясь. Не надо гадость эту в зенки себе заливать без крайней нужды…

Глава 34. Ну кто так строит?

На семнадцатом КПП тянулся хвост очереди, вываливаясь на улицу, под все тот же вечный, нудный дождь. Весьма сомнительное, кстати, удовольствие, – под таким дождем на улице-то стоять.

Даже если это цена попадания на экран телевизора.

Какое-то очередное ток-шоу, массовка.

Н-да…

Никогда этого не понимал.

Люди – все-таки удивительно одинаковые существа, особенно под хмурым осенним дождем.

Великий уравнитель этот дождь.

По крайней мере – визуально.

Серые все какие-то, будто этим самым дождем размытые, несмотря на яркие у многих плащи и куртки. Никчемные на фоне пейзажа.

Пришлось пользоваться «вездеходом» на машине, чтобы не толкаться локтями, добывая заказанный пропуск: ладно, думаю, внутри как-нибудь редакционной ксивой попробую обойтись, в крайнем случае, позвоню «звезде».

Пришлет кого-нибудь из своих девчонок – встретят, проводят – а я хоть на ножки точеные полюбуюсь.

Жанна – девушка самоуверенная.

Помощницы у нее не для того, чтобы оттенять главную героиню, а чтобы дополнительную эстетику создавать. Как на подбор. Злые языки даже иногда трепали, что она – лесби, но люди постарше и поопытнее прекрасно знали, какая это чушь: «звезда» у нас всегда была девушка не только самоуверенная, но и любвеобильная. А недоступная только по одной причине: с кем спать, девушка выбирала всегда только и исключительно сама. Иногда, кстати, бывало, что и обламывалась. С Дедом, например, у нее крепко обломилось, ходил такой слух.

Весьма упорный.

Но Кирилл Дмитриевич у нас у всех – отдельная статья расходов. К тому же они друзья…

Но «девушку с ногами» вызывать не пришлось, лицо мое в «Останкино», слава богу, пока помнили хорошо, вопросов ни у кого не возникло. Хоть и конкурирующая теперь организация, как ни крути.

Прошел, поднялся на второй этаж, повернул направо в сторону студий «Первого», потом поплутал по знакомым коридорам, где неопытный человек может потеряться на всю жизнь во всех смыслах этого слова.

Телевидение – оно тоже магия. И очень, признаться, недобрая. Как ее только, скотину эдакую, ни крути…

На ходу набрал на мобильном