Вещи мертвого человека - Дмитрий Валерьянович Лекух

– Бабку, – ворчу, – лучше с вениками смотри. Они вдоль дороги стоят.

Водила только кивает.

Даже в самые «злые» девяностые ты в «Сандунах» ни за какие деньги не мог ни затащить внутрь девку, ни купить веник внутри.

Традиция-с.

А традиции надо чтить…

С Димычем встретились на входе, как и предполагалось.

Веники, кстати, оба купили.

А вот Никитос вчерашний, непонятно откуда тут взявшийся (хотя чего тут непонятного, Димыч наверняка и вызвонил), наш с Димой вечный собутыльник и однокурсник по журфаку – разумеется, не купил.

Жлоб, конечно, ну да ладно. Пришлось обниматься и с ним…

Обнялись еще раз, коротко.

Докурили.

Постояли немного перед входом в баню, вдыхая сырой запах дождя.

Ну, наверное, пора…

Взяли билеты в высшую категорию: и не надо нас ни в чем укорять, мы знаем, где пар лучше, и излишним пафосом не страдаем. Как и излишним снобизмом. Впрочем, высшая категория в Сандуновских банях у людей понимающих считается вполне допустимой. Хоть и не первый сорт.

Первый сорт, понятно – там, где совсем дешево, в общем зале. В «Сандунах» так исторически сложилось, и знатоки, даже самые богатые, ходят именно туда, вместе с самыми разнообразными пролетариями. Во вторую, простонародную пролетарскую категорию.

Где самый лучший пар.

И где, кстати, когда-то снималась та самая, еще советская «Ирония судьбы». Я хоть и родился незадолго до распада СССР, именно ее всегда с удовольствием смотрю в новогоднюю ночь. А новая так и не прижилась…

В общем, купили кабинку, заказали сразу по пиву с креветками, переоделись в простыни и пошли, помолясь, в парную.

И – ка-а-а-ак…

Уф-ф-ф.

Хорошо.

С потом, как говорил один мой давний приятель, баню вообще в принципе обожающий, вышла даже соль над бровями.

Ох. Душевно-то как…

Вернулся в кабинку. Отхлебнул еще ледяного и белопенного, уже без особого фанатизма, но с видимым удовольствием.

Закурил.

Здесь, в «Сандунах», свои порядки. Хотят серьезные люди в кабинках потихоньку себе курить – пусть курят. Если никому, разумеется, не мешают.

Тут и при советской власти была своя сандуновская власть. Видали они эти запреты ровно там, где товарищ Сталин видал своих классовых противников и прочих наймитов мирового капитала. Вот еще – на каждый правительственный чих не наздравствуешься.

А клиентов надобно уважать.

Что мешает принести блюдце и закрыть на секунду глаза? Пусть себе дымят, вытяжка-то тут, в здании – ого-го. Всю жизнь мужики курили…

Москва – город древний и непростой. Для понимающих тут свои законы. Написанные самой историей, иногда пополам с кровью. Страшный город: сколько людей заплатили тут за свои амбиции переломанными судьбами, в лучшем случае.

Подчеркиваю – в лучшем.

И хоть и говорят, что «правила здесь неписаные» – с ними лучше не спорить. А то сдуру можно и шею себе сломать…

И «понимающие» будут эти правила выполнять. Москвичи они или не москвичи – нет никакой разницы. Или город тебя принял, а ты его понял – или нет.

Все просто.

А иным, «не понимающим», законы Москвы ни к чему. Даже если они и не уедут отсюда, москвичами им все равно не стать. Не понять потаенных ходов и кротовых нор великого древнего мегаполиса, только на первый взгляд открытого, а на самом деле весьма неохотно пускающего чужаков на свои тайные рубежи.

А всего-то, казалось бы – баня.

Ан нет.

Те же «Сандуны», к примеру, я уже говорил об этом выше, испокон веку держат московские татары.

Так было до революции.

Так было при советской власти.

Так есть и сейчас.

А это весьма своеобычный народ, тоже, кстати, закрытый. Варящийся большей частью в своем, внутреннем кругу. При этом москвичи – самые настоящие, природные, ничуть не меньше, а может, и побольше, чем мы…

Улыбчивый белобрысый официант – наверняка, тоже татарин – на секунду появился из-за занавески, кивком принял заказ на «еще по паре пива срочно и вареных креветок принеси, побольше, по возможности». После чего снова испарился, вестимо, по своим срочным официантским делам.

А вот пиво – пиво, наоборот, появилось.

Из ниоткуда и как бы само собой.

Холодное.

В массивных, чуть запотевших, кружках.

Причем реально «срочно». Я как раз предыдущую кружку из последних сил добивал…

Отхлебнул из следующей.

Сейчас главное – не увлекаться. Через минут пятнадцать надо уже и «под веники» идти, Димыч в этом смысле – настоящий мастер. И вообще – не печенью же единой должен жить человек, особенно если он себя считает профессионалом в нелегкой науке GR. Специалист по взаимодействию с органами власти и государственного управления.

«Советник по PR и GR», твою мать, придумают же люди себе занятие. Хотя…

С его, нашего Димыча, не самыми выдающимися в этом подлунном мире мозгами, умением дружить и природной ленью – лучшего занятия для мужика, стремительно идущего к сорокалетию, наверное, так просто не отыщешь.

Писать газетные тексты, несмотря на оконченный когда-то журфак и толкотню по разным редакциям, куда его пристраивали предки, он так и не научился, перед работающими телекамерами впадает в конкретный ступор. Даже перед радиомикрофоном запинаться начинает…

Вот ведь, кстати, какая удивительная незадача. Судьба играет человеком, а человек при этом работает приложением к собственной печени.

А когда-то ведь стихи писал…

Глава 41. Работа у человека такая

Третий заход в парную – по мне, что называется, определяющий.

Сначала греешься столько, сколько можешь терпеть.

Потом – в бассейн.

Потом ложишься под веники: но не до красных соплей, разумеется.

Самый жесткий заход «под веники» будет потом.

Четвертый.

По очереди.

Когда уж отхлещут так отхлещут, до кровавых ссадин на коже и капелек свежего пота над верхней губой, которые только пивом и смыть. Но это только в следующий, «решающий» раз, а пока так, подготовка, пока важно «чтобы чисто мясо от костей отстало». Ну, в смысле мышцы необходимо отработать по глубине.

Ну вот мы и пошли.

Решительно.

Как в прорубь нырнули.

А уж потом, когда пришел в себя, прогретый, прокаленный сухим и жарким сандуновским паром насквозь, «пробитый» дополнительно вениками и выгнавший из организма все алкогольные шлаки, вот тогда и нашел себя бултыхающимся в прохладном бассейне.

Ай, думаю. Хорошо…

Протерся насухо просторной сандуновской простыней, обернул ее вокруг тела, через пузо: лично мне смешно, когда простынку пытаются заправить «через плечо», как тогу, на манер римского сенатора.

Люди.

Вы бы это.

Держали себя в руках…

Доплелся до кабинки.

Одним гигантским глотком осушил запотевшую полулитровую кружку чуть ли не наполовину.

И – Димыч уже