Колчаковский террор. Большая охота на депутатов - Сергей Станиславович Балмасов

Документы колчаковского следствия подтверждают версию В.В. Куликова и Н. Фоминой относительно того, что убитых ограбили, приказав им перед казнью снять с себя все ценное[528].

А младший надзиратель Омской областной тюрьмы К. О. Мум свидетельствовал, что тогда видел вернувшихся «к тюрьме конвойных солдат с верхней одеждой на руках[529]».

Отсутствие верхней одежды на трупах установили и при их эксгумации следователем Шредером. Для этого их достали из временной могилы, «ямы, вырытой в снегу» по распоряжению руководства милиции Омска[530].

Патологоанатомическая экспертиза

О том, как убивали этих людей, свидетельствуют данные вскрытия тел убитых. В связи с этим 29 декабря судебный следователь при Омском окружном суде (Шредер – ред.) для опознания замерзших останков решил их «разогреть и придать им нормальный вид», отправив для этого девять трупов в городской анатомический покой»[531].

Но лишь 6 января 1919 г. он и омский городовой врач П.П. Гаас с понятыми провёл «судебно-медицинские вскрытия» трупов.

Оказалось, что «Барсова убили двумя штыковыми ударами по передней поверхности груди: одна – в левый бок – резаная, нанесена с силой штыком со значительным повреждением верхней доли левого легкого; в область грудины – малая ранка, произведена с незначительной силой.

Кровоподтеки головы в области темени и правого виска, нанесенными двумя ударами какого-то тупого предмета, возможно, приклада с целью приспешить смерть. Ее причиной была совокупность последних тяжких смертельных повреждений – разрушение верхней доли легкого с последующим кровоизлиянием и сотрясением мозга»[532].

На трупе Альфреда Брудерера обнаружили три следа – круглые небольшие отверстия, разрыв верхней части черепа и две резаные ранки. Одна проникла лишь до поверхности правой подвздушной кости, нанесена, очевидно, острием штыка. Вторая, более крупная, нанесена в верхнюю часть живота острием штыка на незначительную глубину. Ввиду значительного разрушения левой доли печени очевидно: штык повернули несколько раз вокруг своей оси.

Третья ранка на правой стороне шеи – входое пулевое отверстие. Произведено из винтовки с близкого расстояния, по-видимому, в уже лежачего после нанесения ему штыковых ударов ввиду выхода пули через черепную крышку с ее разрывом и разрушением мозга…»[533]

Иными словами, Брудерера убивали штыком и добили выстрелом из винтовки. Характер ранений на его и других трупах свидетельствовал об изощренной жестокости палачей, убивавших своих жертв специально так, чтобы они подольше и побольше мучились.

Марковецкому «нанесли две колотые раны штыком и одну из винтовки. Очевидно, укол штыком с упором в кость подмышечного позвонка в спину произвели с незначительной силой. Вторая штыковая рана (причинена – ред.) со значительной силой с левого бока потерпевшего в область трех – четырех ребер, укол повредил края легких обеих сторон с выходом штыка в область сердца. Нахождение здесь трех близко располагающихся отверстий указывает, что при одном глубоком уколе, не вынимая острия из раны на груди, производились три небольших укола (явно чтобы помучить жертву – ред.).

Ранка же возле правого уха – входное пулевое отверстие. Пуля вышла под основание черепа, разорвав его с выпадением мозга. Выстрел произвели в лежачего с близкого расстояния. Последние два ранения относятся к разряду тяжких смертельных ран…[534]»

Исключения представляли трупы Лиссау и Девятова. Их добивали штыками после предварительно полученных ими огнестрельных ранений.

Так, на трупе Лиссау обнаружили «легкую рану на правом плече, нанесенную, очевидно, штыком сверху вниз и снаружи внутрь после выстрела в голову лежачего. Первым же был выстрел в его левый висок из винтовки с близкого расстояния, вызвавший трещины в черепе, повреждении мозга и наступившую в непродолжительное время смерть»[535].

Схожим образом издевались перед смертью и над другими убитыми, включая меньшевиков Маевского и челябинского областного комиссара И.И. Кириенко, тесно связанного с членами Учредительного собрания и КОМУЧ. Последнего перед убийством кололи штыком в различные части тела, в том числе и ягодицы[536].

Картину убийства увенчивает обследование трупа Фомина 27 декабря:

•  поперек левого плеча резаные раны до плечевой кости в три вершка (13.5 см) и на задней поверхности, три пулевые револьверные раны, кость сломана;

•  на задней поверхности правого плеча над локтем обширная резаная рана с переломом кости;

•  на левой теменной кости во всю её длину резаная рана до кости;

•  в области левого сосцевидного отростка (грудь – ред.) револьверная пулевая рана;

•  пулевая рана под шестым ребром слева, под седьмым ребром там же – штыковая рана, на один сантиметр от которой – винтовочная пулевая рана;

•  в левой лопатке – пулевая револьверная рана, на три сантиметра книзу от неё – штыковая рана;

•  пулевая револьверная рана под гребешком левой подвздошной кости (таз)

•  пулевая револьверная рана справа под пятым ребром.

Определить точно причину смерти на основании осмотра его трупа не смогли, высказав предположение, что смертельными могли оказаться «огнестрельная рана в левую сторону груди и рубленая рана в голову…[537]»

Из 13 ран первые пять нанесены при жизни, восемь остальных – после смерти Фомина»[538].

Заметим, что такого количества повреждений не было ни на одном трупе. Судя по всему, это свидетельство особой ненависти, испытваемой колчаковцами именно к нему. Видимо, делалось это с подачи старших начальников.

Вероятно, обладатели шашек/сабель поочередно, а может, и вместе, обрушили на Фомина град ударов, и настолько вошли в «раж», что долго не могли остановиться и исступленно били уже мертвое тело…

Причем, чтобы скрыть самые ужасные повреждения от его супруги, друзья Фомина «наложили повязки на перерубленные саблями или шашками руки[539]».

Использование холодного оружия при убийстве

По данным медицинской экспертизы, схожие раны от холодного оружия были и на других останках. И в большинстве случаев из огнестрельного оружия их добивали.

Однако убийцы, включая Барташевского, возглавлявшего при этом группу красильниковцев и его подчиненного младшего унтер-офицера Падерина, опровергали это[540]. Комендантский адъютант прапорщик Черченко также указывал: «Я не видел, чтобы кто-нибудь действовал холодным оружием. У меня шашки не было»[541].

То есть, следуя логике убийц, получается, что штыковые и сабельные раны убитые нанесли себе сами.

Кто-то может предположить, что для очернения доблестных офицеров «некто» пришел на место событий и нанес трупам дополнительные повреждения. Однако эта версия не выдерживает критики: проводившие вскрытие врачи фиксировали, что указанные выше повреждения погибшим нанесли еще при жизни.

Заметим, что удары сабель/шашек могли наносить лишь офицеры, у которых они могли при этом быть – Черченко, Вилленталь, Барташевский и Шемякин. Однако они были