Вещи мертвого человека - Дмитрий Валерьянович Лекух

В пакете ощутимо звякает.

Упс.

Ох, Пал Андреич, Пал Андреич. Кондитерская, говоришь?!

Ну да…

Глава 49. Хотя бы попробовать поговорить

В остальном даже Герда моя была предельно корректна. Коротко, по-соседски, гавкнула, здороваясь с человеком. Повертела толстой мохнатой жопой, демонстрируя искреннее дружелюбие.

И все.

Неторопливо дошли до дома. Я проводил Павла Андреевича до дверей квартиры, элегантно уклонившись от предложения «по рюмке чаю».

Знаю, чем это заканчивается.

И боюсь…

Короче, сегодня лучше без меня.

Зайдя в квартиру и тщательно промывая (к ее несказанному удивлению) подушечки лап Герды, поймал себя на не очень хорошей мысли.

А ведь я просто оттягиваю просмотр материалов.

И это предельно глупо.

Потому что с файлами, переданными мне Леськой, мне все равно знакомиться придется, и чем раньше, тем лучше.

Так и чего время тянуть?!

Вздохнул.

Сварил себе кофе покрепче.

Потом подумал – и налил-таки «соточку» коньяка.

Включил комп.

Надел наушники.

Так.

Так.

Так…

Эти, первые файлы – с ними все понятно.

Дерьмо.

А вот дневник Стас, как ни странно, не писал.

Наговаривал.

Я пробежал первые страницы досье, поморщился, потом надел наушники, залив аудиофайл. В досье не было ничего особенно интересного. Обычная грязь, тянущаяся почти за любым из нас длинной, заляпанной всякой гадостью лентой.

Ничего особенного.

Без команды такой «компромат» даже реализовывать никто не будет, иначе половину Москвы люстрировать придется. Кого за мелкий харассмент, кого за наркоту, кого за такое же мелкое, бессмысленное воровство.

Ну или даже осмысленное: что, простите, с того?

Если будет команда – и без этого дерьма упекут. А на нет и суда нет.

В папочках посерьезнее, чем у Стаса, на любого из нас есть такое, что ближе к ночи лучше даже не вспоминать. А это так, дилетантщина. Избыточная информация, бессмысленная с чисто прагматической точки зрения.

Ни о чем.

Просто очень уж сильно вонючая.

Такое даже читать и смотреть невозможно, с ног до головы не изгваздавшись в этом липком дерьме.

Но дело даже не в этом.

Еще раз: никакой практической ценности эта… э-э-э… субстанция в принципе не имела.

Вот вообще никакой.

Поэтому данный парад уродов Стас, будучи человеком как минимум неглупым, коллекционировал скорее для собственного удовольствия.

Эх, Стас, Стас…

Хреновый у тебя вкус, конечно. Ну вот, простите, зачем? Никогда не поверю, что ты собирал все это из чистой любви к искусству. Значит, все это составная и значимая часть какой-то длинной давно задуманной комбинации. Вот ведь гадость какая.

Права Леська: будто в говне извозился.

А я когда-то был и профессиональным журналистом-расследователем, и работал в криминальной журналистике. И какого только дерьма в той части своей жизни не повидал.

Так что там у нас с дневником?

Так.

Так.

Так.

И это – тоже пролистаем.

Неинтересно.

А вот это что тут такое дальше?!

Ну-ка…

Да неужели…

Был, в принципе, готов ко всему, но знакомый глуховатый и природно-насмешливый голос прозвучал в динамике все равно удивительно неожиданно.

Ну здравствуй, Стас…

Через пару часов я вытер пот со лба и осторожно снял наушники.

Посидел, растирая виски.

Осторожно открыл спрятанный среди книг на полках небольшой металлический сейф, вынул оттуда «Макара», снял с предохранителя.

Дослал патрон.

Со вздохом защелкнул «птичку» обратно.

Засунул ствол за ремень.

Вызвал такси.

Я, кажется, знал, кто на самом деле убил Стаса. Но прежде чем делать окончательные выводы, все равно надо хотя бы попробовать поговорить…

Глава 50. Границы компромисса. Документальная реконструкция дневника мертвого человека

Осень в этом году наступила совсем внезапно, обрушилась на ничего не подозревающий город мутным затяжным дождем, нависла тяжелыми тучами. Столица то ли была больна осенью, то ли беременна ею.

В любом случае, это было явно надолго: эти лужи, эта волглая муть.

Хорошо еще, хоть грязи нет этой вечной «старомосковской»: собянинские таджики, кем бы они там ни были на самом деле по национальности, дело свое знали туго и исполняли старательно. Город был вылизан и выскоблен, а потом еще и тщательно промыт начавшимися недавно дождями.

И неуловимо напоминал несвежую утреннюю девицу, мерзнущую под струями «бодрящего» душа, упрямо приводящую в порядок мятущиеся мысли и волосы, по десятому разу намыливающую покрывшуюся пупырышками кожу, удивленную болезненным стремлением к чистоте.

И ведь что обидно: до зимы еще очень и очень далеко.

Всего лишь середина сентября…

Казалось бы, еще совсем недавно наконец-то установилась ровная, в меру теплая и солнечная погода. Молодежь разгуливала в шортах, мужчины постарше щеголяли футболками или поло с короткими рукавами. Девчонки дразнились длинными ногами, короткими юбками или отсутствием оных, леггинсами, высокими кроссовками и дерзкими обтягивающими топиками. Были шумны и переполнены многочисленные открытые веранды ставших в последние годы нарочито «европейскими» бесчисленных московских кафе.

И, что называется, вдруг.

Промозглый, влажный холод.

Почти не прекращающийся мелкий противный дождь.

Облизывающие крыши тяжелые, темные облака.

Куртки.

Плащи.

Зонты.

Опустевшие веранды.

Затянувшееся ожидание «энной волны» пандемии, снова внезапно ставшее болезненно актуальным.

Вместо звонкого, янтарного пива и маленьких чашечек эспрессо – темный тяжелый виски, коньяк.

И бесконечный чай.

Главное, чтобы погорячее. Чтоб не успевал остыть.

И лучше всего – с медом, под тот самый мрачный темный коньяк, закусываемый по-русски кислым желтым лимоном.

Н-да…

Стас, мельком кивнув охраннику, со вздохом вышел во двор.

Поежился.

Закурил, не вылезая под мелкую противную морось из-под нависающего над модернистским подъездом полупрозрачного козырька. Выпустил в мерзлый, влажный воздух клуб то ли табачного дыма, то ли пара от живого человеческого дыхания. Полюбовался на прилипший к черному лакированному капоту своего новенького «Мерседеса» желтый разлапистый кленовый лист.

И, плюнув, выкинул сигарету.

А потом тупо вернулся в подъезд и заказал такси. Искать сначала парковку в центре, а потом передвигаться от нее до кафе, где была назначена встреча, под этим осенним дождем ему не хотелось совершенно. Лучше уж так, пассажиром. К тому же такси сейчас и приезжает довольно быстро. Да и стоит, признаться, далеко не так дорого. Не в первый, короче, раз.

Отметив это у себя в голове, он, тем не менее, покривил губу. Что-то ленив становлюсь…

«Мотор» материализовался в тусклом дождливом пространстве почти мгновенно – яркий, желтый, чистенький, неожиданно весь такой праздничный и веселый, что не могло не радовать. К тому же водитель был, вопреки ожиданиям, вполне себе славянской внешности, а не привычный «киргизотаджик». И в салоне у него вкусно пахло крепким ароматным табаком, а в углублении под магнитолой лежала пачка сигарет.

И, значит, есть