Вещи мертвого человека - Дмитрий Валерьянович Лекух

В углу шумно фыркает усталый ирландец Герасим. Я, поглядывая в тот же угол, инстинктивно трогаю ссадину на затылке.

Дед гнусно хихикает.

– Не, не будет, – говорит. – Он у нас, конечно, пока молодой дурак. Но уже, кажется, немножечко поумнел…

Наташа очень серьезно кивает и уходит.

Дед деловито разливает свой, прикидывающийся кальвадосом, яблочный самогон по стаканам.

– Так, – поднимает глаза, – на чем мы остановились? На Москве?

Я жму плечами.

– Наверное, да…

Кирилл вздыхает. Тяжело. Как будто груз в гору несет.

– И что?

Теперь уже я удивляюсь. Но понимаю: человек более чем серьезен.

– И что тебе твой сосед сказал?

– Да хуйню разную. О том, например, что люди из «старых семей» из родного города уезжают.

– И в чем здесь хуйня? – удивляется.

Я хихикаю.

– А ты, – интересуюсь, – сам-то что из города сбежал?

– Ты, думаешь, пошутил? – смотрит на меня тяжело.

Я смущаюсь. Опять, похоже, глупость сморозил…

– Да так-то, – вздыхаю, – ты прав, наверное. Только я ничего нового пока от тебя не услышал. А что?

Кирилл снова стучит пальцами по стеклу.

– А что ты, – хмыкает, – услышать-то от меня хотел? К тому же, извини, дело тут далеко не в одной только Москве. Впрочем, я это уже говорил только что, но и повторить не лишнее. При всем моем, что называется, уважении…

Глава 57. Ничего особенного, просто эпоха проходит

– Слушай, – злюсь, – хорош вола крутить, Кирилл! Или говори как есть, или завязываем, да я поехал. Да, мне важно знать, почему ты слился из бизнеса, имея в перспективе блестящую карьеру! Или вполне себе уважаемые посты. Важно! Потому как сам чувствую, что что-то недоброе подступает. Но! В конце концов, сам как-нибудь докопаюсь. Я все-таки журналист. И хороший. А не кобылий хвост.

– Ладно-ладно, – машет руками. – Не горячись, молодой. Вопрос не в том, что я тебе не хочу ничего сказать. Или не могу что-то сказать, поэтому плету небылицу за околицу. Просто никак сформулировать не могу, даже для себя. Сложно все это, извини. А тут ты еще – выложи и подай…

Я смущаюсь. Заставить Деда признать, что он что-то не может, хотя бы что-то сформулировать – уже огромный успех. Пока он трудился в холдинге, я об этом даже думать не смел.

А тут – дергаюсь.

Хотя, конечно, человек – такая скотина. Никогда не может вовремя остановиться…

– Ладно, – кивает. – Я так-то понимаю, о чем ты говоришь. С Москвой сейчас реально какая-то беда. И эти дожди жуткие эту болезненную чистоту только подчеркнули. Да еще эти огни нездоровые повсюду. Как в фиолетовый или какой неон – так чистая покойницкая, согласен. И труп моего города на столе…

Я крякаю.

Тянусь за сигаретой.

– И дождем как будто этого «двухсотого» обмывают, – соглашаюсь. – Очень точное определение. Пугает.

Дед морщится.

– Да не тебе первому это в голову пришло…

– И даже не моему соседу, – фыркаю. – Я догадываюсь. Значит, тут ничего случайного нет, мысль материальна, ты знаешь.

Дед снова морщится.

– Аркадий, не говори красиво, – просит. – Тут дело не в Москве. Москва до нас с тобой жила восемь веков. И нас переживет. А то, что мы видим, так это всего лишь частное проявление общих процессов. Это не Москва умирает, дружок. Это время заканчивается.

– В смысле? – теряюсь.

Дед жмет плечами.

– Да ничего особенного, просто эпоха проходит. Короткая она вышла, признаться. Прям пародия, а не эпоха. От последнего советского царя Мишки Меченого до нынешнего русского императора, тоже лысого, кстати. Одна беда – мы в ней с тобою живем. И что будет с этим миром дальше, не знает просто никто. Вот и все.

– То есть? – выгибаю бровь домиком.

Он согласно кивает.

Кривит рот.

Снова кивает, каким-то своим тайным мыслям…

– Я раньше думал, – продолжает, – что на наше место, место романтиков, флибустьеров, авантюристов, мечтателей и ворья из девяностых-нулевых просто приходит другое поколение. Вот типа тебя. Но ты, оказывается, не новое поколение. А хвост моего поколения. А вот за вами, ребятки, – пустота. И все эти сказки про системных мальчиков в лакированных туфлях, однотонных галстуках и модных носках, которые «пришли» на наше место или «должны прийти», такие чистенькие и прагматичные – чушь собачья. Распространяемая этими самыми «мальчиками», наполовину мажорами, наполовину просто говном. Это наша бывшая обслуга, бухгалтера и мелкие решалы, остающаяся внезапно без хозяев. Но не утратившая навыков лакейства. Они просто больше ничего не умеют. Поэтому они тупо слишком трусливы, чтобы что-то там брать. Тем более брать власть. Спиздить – это могут, несомненно. Взять, с осознанием своего права – да никогда. Не их вина, просто их бросили без пригляда. А потом пройдут дожди, отмоют покойника и эпоха закончится. Мальчики возьмут на себя похороны, не более того. И что будет дальше, поверь, не знает точно никто. Хорошо, допустим, если просто война. Не вялая, а по-настоящему полыхнет…

Я восхищенно качаю головой.

– Ни хрена себе, – присвистываю, – ты теорию какую выстроил на ровном почти что месте…

– Не свисти, – смотрит осуждающе. – Денег не будет. Хотя их и так, фактически, нет…

Я тихо смеюсь.

– Это у тебя-то нет? – обвожу руками вокруг.

Даже грязно-серый и жесткошерстный Гера, кажется, высунув язык и подняв на минуту голову, сейчас вот-вот засмеется.

Дед снова машет рукой.

Вздыхает.

– Это так. Слезы. Хорошо, что у нас с Нелькой запросы в последнее время не так уж чтоб велики…

Я уже просто ржу.

– Ты, – с трудом, корчась от смеха, прикуриваю сигарету, – по-моему, просто охренел, Кирилл Дмитриевич. Мы сидим сейчас в твоем загородном доме, постоянная прислуга варит нам прихоть извращенцев – картошку в мундире. И таскает рыбную нарезку из дикой морской форели, нельмы и муксуна. У тебя в гараже скучает твой джип и спортивная тачка твоей жены. На одном последнем заказе, который мы недавно на этой же веранде обсуждали, ты поднимешь, скорее всего, несколько десятков кил грина. А может, и побольше, как карта ляжет. Да конечно, побольше, не суть разница: это не последний заказ. Так что тут – мимо, Кирилл Дмитриевич. Не прибедняйся. И только на улице кому не скажи «денег нет». Не то чтобы засмеют, но могут немного побить…

Дед малость смущается. Я жму плечами.

– Ладно, – вздыхаю. – Проехали. С эпохой-то дальше что?

Глава 58. Не говори красиво

– Вот так вот, значит, все просто? – отодвигаю пустой стакан.

Дед хмыкает.

Ему уже надоели и папиросы, и самокрутки, и он курит теперь средней длины массивную