Колчаковский террор. Большая охота на депутатов - Сергей Станиславович Балмасов

Тем самым он стремился доказать свое неучастие в декабрьских событиях. Однако Шемякин пытался ввести следствие в заблуждение. Да, это подразделение в бригаду Красильникова, находившуюся в декабре 1918 г. в Енисейской и Иркутской губерниях, не входило. Однако реально оно было ее учебной командой, готовившей для нее пополнение.

Не случайно, что сам Шемякин 25 декабря 1918 г. приказал Драчуку «временно сдать его отряд (батальон) капитану Гамперу и прибыть в штаб бригады в г. Канск»[850].

Далее Шемякин и временно командующим полком в бригаде подполковник Сейфуллин (запомним эту фамилию, она еще встретится по ходу повествования) неоднократно распоряжались командиру омских красильниковцев «немедленно выслать в Канск 600 человек пополнения с винтовками, гранатами и патронами, обмундированными», и донести об этом[851].

Но при наличии непосредственной связи с бригадой Красильникова, батальон (впоследствии полк) Драчука оперативно подчинялся Матковскому[852].

Однако командование бригадой было крайне недовольно качеством присылаемых Драчуком пополнений, особенно офицеров, годившихся для проведения белого террора, но неподготовленных для ведения боя. Так, переписка самих красильниковцев дает понять, что данное подразделение больше походило на разнузданную банду, чем на боевую часть.

Так, Шемякин ставит Драчуку «на вид относительно прибывающего пополнения за отсутствие дисциплины у солдат, а особенно у офицеров – полное разложение, пьянство, отсутствие занятий с солдатами, ставящие нас в невероятно трудные условия…[853]»

Причем пример подобного поведения красильниковцам давало их же командование. Так, подполковник Сейфуллин жаловался Драчуку: «Полковник Гибер (командир полка бригады – ред.) отстранен от должности, приказание не исполняет»[854].

Этим в совокупности, вероятно, и объяснялись неудачи бригады в антипартизанской борьбе в первой половине 1919 г.

Видимо, отсутствие надлежащих боевых качеств компенсировалось органической ненавистью красильниковцев к нелояльным белогвардейцам элементам. Их-то и отправляли исполнять смертные приговоры.

Несмотря на описанные выше непорядки, в начале 1919 г. отряд Драчука развернули в Сводный полк[855], исполнявший прежнюю «рекрутскую» функцию. Причем вышеуказанный капитан Шемякин, как он подписывался тогда «В. Комбриг», согласно документам, был его непосредственным начальником: «26 февраля. Временно командующего полкового пополнения бригады Красильникова Драчука за халатное отношение к делу смещаю с должности, командующим полкового пополнения назначаю штабс-капитана Пунинова»[856].

Вероятно, это произошло после назначения начальником Омского военного округа полковником Сторожевым 26 февраля омских красильниковцев «для встречи Верховного Главнокомандующего, прибывающего в Омск»[857].

Возможно, временное снятие с должности Драчука объяснялось тем, что данное поручение он и его подчиненные не смогли должным образом исполнить.

Почему же впоследствии Шемякин утверждал о неподчиненности отряда Драчука красильниковской бригаде? Сам он, находясь в штабе последней, не был причастен к деяниям её омских «осназовцев». Однако в событиях мог участвовать его младший брат – прапорщик Шемякин был одним из убийц «учредиловца» Фомина.

Степень ответственности

Исходя из изложенного выше, предположим, что юридическую основу убийства подготовили действия Колчака и его генералов. В первую очередь Лебедева и Иванова-Ринова. Которым как начальнику Ставки и командующему Сибирской армии и подчинялись войска.

Ниже по иерархии находились комкор Матковский и начальник гарнизона Омска Бржезовский, издававшие оперативные приказы по подавлению восстания. И в чьем подчинении находились исполнители убийств.

Правой рукой Бржезовского был полковник Сабельников, начштаба войск омского гарнизона[858]. Последнему подчинялся комендант Омска подполковник Бобов. Последние организовали техническую подготовку смертных казней и контролировали их исполнение.

Исполнители убийств – красильниковцы.

Рассмотрим, как это всё разобрала в своей работе ЧСК Висковатова.

Кто вызвал «ликвидаторов»?

Итак, распределение ролей при исполнении убийств колчаковское следствие установило сравнительно быстро. Куда более сложным стало выяснение, каким образом в это были вовлечены красильниковцы, и кто именно их вызвал «на дело». Что должно было вывести на организаторов убийства.

П. К. Драчук утверждал: соответствующее распоряжение прислать команду отдал комендант Омска: «В ночь на 23 декабря ко мне явился его ординарец и вручил пакет с требованием прислать туда семь – восемь конвоиров (по официальной версии в убийствах участвовали шесть человек – ред.) для сопровождения арестованных из тюрьмы в военно-полевой суд и обратно.

Оно было подписано дежурным адъютантом, фамилии не помню, документ этот должен находиться при моей канцелярии, и я обязуюсь представить его в Комиссию. (в делах ЧСК Висковатова он не отложился, о причинах не сообщалось – ред.)

Я послал туда шесть человек – троих офицеров и троих солдат под командой Барташевского. (несмотря на оговорки свидетелей, что реально их было семь. ЧСК Висковатова почему-то не заинтересовало, о причинах невысылки требуемого числа конвойцев, и почему выбрали именно этого офицера – ред.)

Утром 23 декабря посланные мной конвоиры вернулись в казарму около 10 часов (сами они называли 6 часов, но ЧСК не интересовалась этими разночтениями, и тем, что они делали в промежуток между 6 и 10 часами – ред.) и доложили мне, что сопровождали на суд и обратно в тюрьму арестантов и часть из них расстреляли согласно постановлению суда»[859].

Эта оговорка могла свидетельсвовать, что убийство, возможно, было оформлено юридически, но следователи не выяснили, о какой именно «части» идет речь. Относилось ли это ко всем доставленным в военно-полевой суд, или только к первой группе направленных в него.

Барташевский также указывал, что его команду вызвал комендант: «22 декабря в 4–5 часов дня отряд Красильникова получил телефонограмму Комендантского управления о командировании в распоряжение председателя военно-полевого суда команды для конвоирования арестантов. Кто ее подписал, не помню[860]».

Он уточнил, что в эту команду их назначило командование красильниковского батальона, а не они вызвались добровольцами, как он заявил первоначально. Предположим, что он поправился, желая предстать не добровольным убийцей, а «подневольным» исполнителем.

Реально же, судя по специфике дела, для него были нужны именно «охотники», и Барташевский, видимо, уже имевший в убийствах опыт и соответствующий авторитет у красильниковского руководства, и выбрал себе соответствующих подручных. Иначе его вряд ли бы назначили на выполнение столь «щепетильного» задания.

Не случайно, что другой участник расправы «младший унтер-офицер Викентий Александрович Падерин, 21 года, ротный каптенармус», заявил ЧСК Висковатова, что он вызвался на расстрел «по собственному желанию после получения телефонограммы коменданта города с вызовом в его распоряжение шести надежных людей. Кто объявил о таком вызове, не помню. Назначение ее известно не было…[861]»

Однако усомнимся в последнем, учитывая специфику миссии. Предположим, что их известили о предстоящем поручении, дабы при его исполнении не возникло «заминки».

Далее, по словам Барташевского,