Колчаковский террор. Большая охота на депутатов - Сергей Станиславович Балмасов

Иными словами, на глазах происходило разложение дивизии, усиливающееся отсутствием ее должного снабжения, что способствовало совершению ее личным составом массовых грабежей движимого имущества крестьян[1116]. В чем, разумеется, была вина и ее командования, включая Сабельникова.

В конце июня потрепанная дивизия отошла к Златоусту и участвовала в обороне (24 июня – 13 июля) его дальних подступов от все той же 26-й дивизии Эйхе. Делать это на протяженном участке по ущелью реки Юрюзань и Бирскому тракту деморализованным сабельниковцам было сложно, и они сдавали позицию за позицией.

3 июля 2-я бригада 27-й дивизии красных (А. В. Павлов) навалилась на Челябинский и Златоустовский полки Сабельникова у деревни Душамбеково. Не выдержав ее удара, они отошли к переправе через реку Ай у деревни Старая Мухаметьева, где понесли большие потери и снова отступили.

В результате по данным ее прапорщика М. В. Белюшина, «от Бугуруслана до Кусы она была много раз потрепана, а после боя под Кусой 10–11 июля наш 22-й Златоустовский полк «пришел в Златоуст в составе 70 штыков»[1117]. Немногим лучше было состояние и Челябинского полка. Фактически, дивизия прекратила свое существование. При таком раскладе оборонять Златоуст, этот важный военно-промышленный центр, было невозможно, и его сдали без боя.

После этого остатки дивизии отвели в тыл, а Сабельникова с понижением (до замкомандира) в июле направили в 7-ю Уральскую дивизию горных стрелков (тоже сильно потрепанную) к нашему старому знакомому Торейкину. Которого, впрочем, за неудачи (в частности, за ее июльский разгром под Челябинском у Кыштымского завода) сместили с командования, заменив полковником И. С. Пустовойтенко при начштаба подполковнике Гуммеле.

Дивизия, чья слава весной 1919 г. гремела по Восточному фронту, фактически ужалась до одного полка (в каждом из которых насчитывалось 112–170 штыков, в Егерском батальоне – 221). И даже после пополнения на 15 августа насчитывала в своих четырех полках (включая 25-й, участвовавший в насилии над «учредиловцами» в Екатеринбурге) немногим более 1500 штыков[1118].

Вливание в нее 1000 мобилизованных – башкир, татар и жителей все той же Акмолинской области мало усилило это подразделение. Так, уже на смотре они демонстрировали усталость, необученность «к бою и строю», отсутствие дисциплины и откровенное нежелание воевать.

За считанные недели до начала запланированного на начало сентября контрнаступления офицеры дивизии их стали усиленно «натаскивать», чему мешали страшная нехватка времени и незнание многими новобранцами русского языка. Кроме того, среди тех же новобранцев началось дезертирство.

То есть по численности дивизия являлась бригадой, а в боевом отношении – и того меньше. Причем уже в августе 1919 г. в ней отмечалось «Заметное озлобление солдат на офицеров»[1119]. Что не свидетельствовало в пользу в том числе и Сабельникова, у которого был месяц для изменения подобных настроений.

В таком состоянии ему и другому нашему знакомому по охоте на «учредиловцев» Круглевскому, ставшему после ареста «учредителей» генерал-майором, пришлось вывести свои подразделения на последнее крупное колчаковское наступление – Тобольское.

Им – 11-й Уральской стрелковой дивизии (также сильно потрепанной летом 1919 г.) и 7-й Уральской дивизии горных стрелков – предстояло осуществить одну из главных задумок командующего операцией Дитерихса: обойдя с юга Петропавловск и, выйдя к станции Макушино, перерезать железную дорогу и пути отхода оттуда 5-й советской армии.

Они составили Уральскую группу генерал-майора В. Д. Косьмина. Ее основу составила 7-я дивизия.

Контрнаступление развивалось с переменным успехом. Красные огрызались и сами наносили чувствительные удары противнику. Так, в ночь с 10 на 11 сентября красные ворвались в занятое круглевцами село Большекурейное, где Круглевский и К° решили отметить победу под станицей Пресновкой. Однако неожиданное появление красных вызвало панику и бегство белых, причем тон задавал сам комдив. По данным историка О. Винокурова, «генерал Круглевский, бросив верхнюю одежду, еле спасся, выскочив из дома и ускакав в одном белье»[1120].

А заодно он бросил и своих подчиненных, сильно потрепанных красными. Однако за этот позор расплатились… жители Большекурейного. Когда красные отошли, а белые вернулись, по приказанию Круглевского они расстреляли не менее 32 человек, включая священника отца Николая Молчанова и его семью, 12-летних детей, женщин и девушек, которых перед этим насиловали, дома – сжигали. При этом двух дочерей священника забрали в обоз для утех и одна из них сошла с ума[1121].

Круглевский считал, что селяне совместно с красными устроили нападение, в ходе которого погибли около 60 его подчиненных. Причиной же стала излишняя болтливость работников штаба дивизии по прямому проводу, к которому подключились красные.

Успехи же соседней 7-й Уральской дивизии и Сабельникова также были переменчивы. Так, при сентябрьском наступлении они подверглись схожей атаке красных в селе Чебачьем, лишившись 17 артиллерийских орудий, семь из которых достались большевикам полностью исправными.

Сам генерал К. В. Сахаров признал: это «сильным поражением 7-й Уральской дивизии», потерявшей всю свою артиллерию и почти весь ее штаб. Причем и командованию (включая, видимо, и Сабельникова) пришлось спасаться бегством.

Далее, 17 сентября 1919 года под деревней Песьяное горные стрелки не выдержали стрельбы зажигательными снарядами красных и бежали, хотя большевики находились в отчаянной ситуации. А в 20-х числах отошли от д. Калашной, чем вызвали отход соседей, замедление темпа наступления, и как следствие, способствовали срыву задумки плана Дитерихса.

В результате к началу октября 1919 г. подчиненные Сабельникова и Круглевского вышли к реке Тобол обескровленными и не смогли ее форсировать, что и знаменовало собой прекращение Тобольского контрнаступления белых.

За месяц боев дивизия фактически прекратила свое существование – в ее полках осталось по 30–125 штыков[1122]. Схожим было положение и дивизии Круглевского.

Кратковременное октябрьское возвращение к командованию 7-й дивизией Торейкина не смогло вернуть ее былую славу. И обескровленные колчаковцы быстро сдали красным все завоеванные невероятными сентябрьскими усилиями позиции.

В результате к 24 ноября 1919 г. в ней контрразведка отмечала рост «Дезертирства и недовольства комсоставом, который солдаты и офицеры винят во всех неудачах, недостатке питания и обмундирования, переходящим в глухую злобу»[1123]. И это в том числе выпад против Сабельникова.

В декабре 1919 г. его дивизия прикрывала отход 3-й армии Колчака. В это время Сабельников заболел тифом и 18-го числа, за неделю до ее разгрома, скончался в мучениях в походных условиях на железнодорожной станции Чаны Томской губернии.

В любом случае, боевой путь Сабельникова не демонстрирует профессионализма, почему он так и не поднялся на «корпусной» и генеральский уровень. И, кажется, проявленные против подпольщиков и беззащитных «учредителей» карательные умения на фронте в борьбе против Красной армии не пригодились.