Искатель, 2004 №6 - Андрей Левицкий

— Да-да, — сказал Мерсов, — но сначала ты меня выслушаешь, хорошо? А потом сделаешь, как я скажу, ладно? И после этого мы попьем чаю с печеньем.

— Ну давайте, — Варвара сложила ладони на груди, показывая, что вся она внимание и не упустит ни одного слова.

— В будущее издание «Элинора», — сказал Мерсов, — нужно поставить предисловие, объясняющее, каким образом этот роман был написан, кто его истинный автор, и какая физическая глубина открывается для человечества в связи с тем, что роман стал доступен для чтения.

— Но мы только что говорили… — разочарованно повела плечами Варвара.

— Варенька, — перебил Мерсов, — ты меня даже не спросила, кто настоящий автор «Элинора».

— Вы мне уже… — начала Варвара, но, заметив лихорадочный, по ее мнению, блеск в глазах Мерсова, прервала себя на полуслове и спросила кротко: — Кто настоящий автор «Элинора», Владимир Эрнстович?

— Я, — не замедлив с ответом, отозвался Мерсов.

Варя закрыла глаза, посидела минуту, Мерсов тоже сидел тихо, он прекрасно понимал, о чем сейчас думала Варвара, но на помощь ей намерен был прийти только в одном случае — если у девушки случится истерический припадок. Варвара была хорошим редактором, в издательстве работала не первый год и навидалась всяких авторов, в том числе и таких, которые сначала отказывались от авторства, а потом требовали возвращения всех авторских прав и начислений.

— Ну и замечательно, — спокойно сказала Варвара, открыв глаза, но упорно не глядя в сторону Мерсова. — Мы вроде с этого и начали, Владимир Эрнстович.

— Не совсем, — сказал Мерсов. — Вот текст, который нужно поставить предисловием в следующее издание «Элинора».

Он вытащил наконец из дипломата и протянул Варваре три отпечатанных на принтере страницы и приложенный к ним компьютерный диск.

— Вообще-то у нас не принято… — протянула Варвара, но листы взяла, диск отложила в сторону, а на текст бросила беглый, но, как знал Мерсов, цепкий и абсолютно внимательный взгляд. Перекинув первый лист, она пробежала взглядом второй, зацепилась на предпоследнем абзаце, перечитала его, затуманилась взором, но пересилила в себе желание отшвырнуть сочинение и высказать автору все, что она по этому поводу думает. Перекинула второй лист и закончила наконец чтение.

— Лучше будет тут кое-что переписать, — задумчиво произнесла Варвара, будто решила все-таки сыграть в предложенную Мерсовым игру. — У нас детективная, а не фантастическая серия.

— Ни слова, — отрезал Мерсов. — В этом тексте можно изменить только запятые, ты же знаешь, с пунктуацией у меня проблемы.

— Но, Владимир Эрнстович… — Варвара решительно не знала, как себя вести. С одной стороны, с Мерсовым она была знакома не первый год, относилась к нему дружески и готова была простить любой розыгрыш, в пределах разумного, конечно. С другой стороны, что-то с автором происходило, не вписывалось в рамки его привычного поведения. Диск с романом у него украли, подсунули текст, которого он действительно написать не мог, нет у него такого литературного таланта, и кто знает, как сказывается на человеке зависимость от вроде бы тобой, а на самом деле не тобой написанного. Приходится отвечать на вопросы читателей, а тут еще настоящий автор, если верить новому предисловию Мерсова, покончил с собой, хотя, если опять же верить Мерсову, он вроде бы и не умирал вовсе, а существует, как и прежде, в другом измерении, что вовсе ни в какие ворота не лезет, и публиковать такое предисловие — все равно что поставить крест на тиражах, потому что, перелистав первые страницы, читатель не станет выкладывать сотню и решит, что издательство совсем зарапортовалось.

— Ты ставишь предисловие во все последующие издания «Элинора», — сказал Мерсов, — мы подписываем договор, девочки из юридического отдела подготовят все за несколько минут, а потом пьем наконец чай с замечательным тортом, я купил такой, какой ты любишь…

— Но я не могу! — воскликнула Варвара, вложив в этот возглас всю свою энергию отрицания. — Поймите, Владимир Эрнстович, вы не только свой роман губите, но и серию подводите под монастырь, люди берут эти книги именно потому, что…

— Да-да, — отмахнулся Мерсов. — Ты совершенно не права, Варенька, просто ты еще этого не понимаешь, прошло слишком мало времени, всего три минуты, а над этим нужно подумать, не обязательно согласиться, даже спорить не обязательно, просто впустить в сознание — вместе с текстом «Элинора», а его-то ты читала, так что и работы для тебя меньше, и все произойдет само собой, это не просто слова, которые я придумал, это как бы мантра такая, понимаешь…

Варвара, конечно., ничего еще не понимала, но работа подсознания происходила сама собой и причиняла девушке определенные неудобства, расцененные ею вовсе не так, как ей самой бы хотелось.

— Подождите, — сказала она, — я перечитаю, может, я действительно не все поняла. Помолчите, Владимир Эрнстович, хорошо?

Варя потянулась к стопке книг, возвышавшейся в правом углу стола, будто одна из башен Всемирного торгового центра, и разрушила высотку так же просто, как это сделал Мухаммед Атта — книги посыпались, некоторые раскрылись, обнажив внутреннее текстовое пространство, другие остались закрыты, но все равно у Мерсова возникло ощущение, будто с каждой книгой что-то произошло в момент удара — с сюжетом или с персонажами, или с авторской идеей, или с отдельными словами: что-то перетряхнулось, взлетело, осело, это были уже не те книги, что возвышались стопкой и являли собой пример надежности — кирпич на кирпиче, книжный дом.

Варвара взяла в руки «Вторжение в Элинор» и, раскрыв на середине, углубилась в чтение, переворачивала страницы, возвращалась назад, а то вдруг заглядывала в одну из последних глав, будто искала в тексте какое-то слово, не могла найти и нервничала, кусала губы, шептала что-то, а когда почувствовала, должно быть, напряжение Мерсова, сказала, не глядя:

— Я сейчас, скоро…

И действительно, получилось скоро — минуты не прошло. Варя захлопнула книгу, осторожно положила на стол и продолжила разговор с того места, на котором он оборвался несколько минут назад.

— Какая еще мантра, Владимир Эрнстович? — сказала она. — Нормальная книга, правильно ее на Букера выдвинули, жаль, что не мы. И предисловие хорошее, договор мы, конечно, подпишем. А сейчас давайте чаю попьем, совсем в горле пересохло.

Чай они пили, сидя в низких креслах за журнальным столиком в углу комнаты, чтобы не мешать девочкам, которые все равно больше смотрели в их сторону, чем занимались работой.

— Слабый сегодня чай, — сказала Варвара, — и тортик какой-то безвкусный. Я понимаю, что ваша книга — пароль, пропуск… Зачем вы это так со мной… Не нужно было сразу… Я не… Нет, не так — я хочу, чувствую, что хочу, но не в Элинор…