Стремление убивать - Марина Андреевна Юденич

обыгранный бесчисленное множество раз… Так нет же! В последний момент какая-то сила запечатывала рот, готовые слоза намертво присыхали к губам. И оставался нетронутым гордиев узел, который невероятным образом петлей захлестнулся на моем горле.

Петля эта с каждым годом затягивалась все туже.

Когда дышать — в прямом и переносном смысле этого слова — было уже почти нечем, я решился. Молва о нашем докторе давно уже перевалила за кремлевскую зубчатку. Не стану испытывать на прочность его умение хранить чужие тайны, но, по моим данным, доктор пользует сегодня не одну сановную персону, не говоря уже о женах и домочадцах. Словом, не без колебаний, настроенный довольно критически, я перешагнул порог его кабинета… и оказался в этом доме. Здесь, собственно, следует поставить точку.

— Как раз наоборот. Именно здесь и начинается наша совместная работа, хотя чем ощутимее мы продвигаемся вперед — тем более уместным представляется мне термин «творчество».

— А мы ощутимо движемся вперед? — Несмотря на всеобщую эйфорию, Юлия умудрилась сохранить частицы критического настроя, о котором только что упомянул Андрей. Впрочем, сегодняшним вечером дерзости были вялыми. Похоже было, что в традиционную пикировку с Хозяином вступила она более по инерции, нежели на самом деле желая ему возразить. По крайней мере он понял это именно так и попросту не удостоил реплику ответом.

— Посему предлагаю открыть творческую дискуссию. Итак, дамы и господа, найдутся ли у вас сегодня оригинальные идеи?

— А уточняющие вопросы?

— Как всегда — только приветствуются. Не возражаете, Андрей?

— Сколько угодно!

— Скажите вот что. Вы тут обмолвились, что наводили справки о ее нынешней жизни. Так нельзя ли подробнее: что она такое сейчас, чем живет, на что, в конце концов, живет?

— И с кем?

— Да, это тоже немаловажно.

— Ну разумеется. Справки я не просто наводил, я навожу их постоянно. То есть мне периодически докладывают обо всех изменениях в ее жизни, а вернее будет сказать: об их отсутствии. Итак, по порядку. Что она такое? Ничто! Говорю отнюдь не с целью унизить ее и хоть таким способом — отыграться. Просто ничто. Без постоянной работы, практически без средств к существованию, единственное, что есть, — крыша над головой, но сейчас подумывает о том, чтобы продать квартиру и подыскать жилье поскромнее. Наивно полагает, что сможет оставшуюся жизнь существовать на проценты. Сильно сдала. Болеет. Злобствует. Но так, пассивно. Никаких митингов, оппозиционных кружков в жэке. Думаю, что, в силу прежней гордыни, не считает анпиловских старушек ровней. А может, просто устала от партийной возни.

— Но на что все же она существует? Есть какие-то случайные заработки?

— Есть. Преподает в училище при швейной фабрике, что-то гуманитарное, часов немного, занята всего один раз в неделю. На выборах помогает районной избирательной комиссии, там зацепился кое-кто из бывших функционеров, не забывают боевую подругу. Таким вот образом.

— Ясно. Вопрос «с кем?» отпадает.

— Да, как и прежде — одна.

— Быть может, как-то поиграть на теме квартиры? Одинокая женщина. Больная. Квартира довольно приличная. Случайный маклер. Мошенник, разумеется. Ну и так далее… Сейчас об этом много пишут.

— Неплохо, Таня. Будем считать, один вариант есть. Еще?

— У меня не вариант, а просто так, размышление. В данном случае руки у нас, можно сказать, почти развязаны. В том смысле, что Андрея вряд ли кто заподозрит: прошло столько лет, и он теперь так высоко… К тому же встреч с ней никогда не искал Потому вариантов, я думаю, может быть множество: от элементарной аварии лифта, утечки газа до случайного грабителя, наконец. Здесь, как мне кажется, все сгодится.

— Это верно. Но… Откровенно говоря, не обижайтесь, Вадим, не хотелось бы совсем уж примитивно…

— Браво, Андрей! Вы определенно меня радуете!

— Чем же?

— Неужто сами не понимаете? Вы только что отказались от легких и действительно — прав Вадим! — возможных в вашем случае вариантов. Это значит, что игра для вас не просто микстура, таблетка от наваждения, но истинное творчество! Что скажете теперь, ироничная наша Юлия? Я снова оказался прав, не так ли? Творчество! Воистину чудодейственный эликсир, способный излечить от всех недугов. Браво, еще раз браво, Андрей! Что ж, друзья мои, извольте продуцировать творческие идеи. Впрочем, замечание Вадима вполне справедливо и его надо тоже иметь в виду. Однако вывод из него напрашивается как раз-таки в пользу творчества. Раз руки развязаны — какой простор для фантазий!

— А я думала, мессир, вы не расслышали… Простите глупую.

— Идеи, дорогая моя! Мне нужны ваши идеи, а извинения можете оставить при себе. Впрочем, давайте так: оригинальная идея — и вы прощены! Идет?

— Согласна. Можно подумать?

— Думайте. Вы что-то хотите предложить, Татьяна?

— Да. Андрей говорил, что она теперь сильно болеет…

— Так-так. Продолжайте, пожалуйста.

— А раз болеет, значит — лечится. Возможно, ее постоянно навещают врач или медицинская сестра, это ведь несложно уточнить.

— Допустим, посещают…

— Андрей, а раньше она чем-то серьезным хворала?

— Вот уж не знаю, честное слово…

— Скажите, а у нее, у этой вашей Дарьи, вообще есть какие-нибудь слабости?

— Слабости?! Ну, если это можно считать слабостью…

Бледный рассвет нехотя сполз с небес на холодную землю.

Однако была в нем все же некая скрытая сила: чахлый и безрадостный предвестник нового дня без особого труда совладал с глухой стеной черного леса. Незамеченным промелькнул и растворился в сизом речном тумане короткий миг противэборства света и тьмы — и уж нет более неприступной стены, а только, черные на синем, проступили во влажном полумраке стройные силуэты сосен.

Но гости старого дома, как всегда, ничего этого не заметили.

Однако ж пробил час, что, впрочем, тоже стало традицией их ночных посиделок, и время напомнило о себе.

В то утро вздумалось ему присвоить себе ненадолго чужие голоса: в доме, будто разом пробудившись, дружно залаяли собаки.

Никто не испугался: гости были слишком увлечены игрой. И только Андрей рассеянно поинтересовался у Хозяина:

— Что-то случилось?

— Ничего, псы просятся на прогулку.

Тогда люди пробудились окончательно.

— На прогулку? Так уже утро?

— Да, сударыня, имею честь сообщить вам: оно наступило.

— И который же теперь час?

— Семь часов тридцать восемь минут. — Вадим бегло взглянул на часы. — Засиделись, однако. Пора и честь знать.

— Друзья мои, я вас не гоню, но, откровенно говоря, день мне сегодня предстоит не из легких…

— И когда же теперь?..

— Как всегда, если нет других предложений.

— Есть другие. Давайте завтра, то есть — сегодня. Вечером, попозже? А?

— Исключается. Не ранее «гем через два дня, а может, и три, я еще не решил.

— Но почему?

— Все должно идти своим