Кукуют кукушки - Юрий Олиферович Збанацкий

— Ляна, ты перегибаешь палку. Не обращай внимания, Харитон.

Ляна бросала удивленный взгляд на отца.

— Не узнаю вас, товарищ директор! Вместо здоровой требовательности — такой либерализм. Неужели вы и со своими подчиненными такой добренький?

Вадим Андреевич, смеясь, щурил глаза:

— Придираться, Ляна, за столом к своим близким некультурно.

Ляна удивлялась, даже переставала есть:

— Вот как? А когда же воспитывать человека, если не за работой? Пусть правильно вилку и нож держит — слова не скажу.

Мать начинала сердиться:

— Ляна, не мели глупостей!

— Глупостей? А если человек вырастет, не научившись культурно есть, а его возьмут и вызовут, допустим, на какой-нибудь дипломатический обед? Или за границу пошлют — всякое может случиться, — а он начнет из супа креветок руками вылавливать?

Вадим Андреевич не выдержал — рассмеялся. Клавдия Макаровна прыснула. А Харитон, представив себе, как он где-то вдали от дома, за рубежом, выуживает из супа красных рачков, тоже рассмеялся. Не смеялась только Ляна, потому что относилась к таким вещам серьезно.

— Смейтесь, смейтесь!..

Харитон, хоть и норовил не прислушиваться к Ляниным советам, все же невольно присматривался к тому, как ведет себя за столом дядя Вадим, как он пользуется приборами. Вадим Андреевич вилку держал в левой руке, умело действовал вооруженной ножом правой. Его не стыдно было бы пригласить на званый обед в Кремль. И парень постепенно проникся сознанием того, что и впрямь во всем должен соблюдаться порядок, даже в том, как человек держит себя за столом. Постепенно и сам он начинал успешно орудовать и правой и левой руками, чем вызывал законный восторг Ляны.

— Молодец, Колумб! — торжествовала она и все же не упускала случая поучить: — Только не чавкай, когда ешь. Это не делает чести ни одному дипломату да и вообще любому культурному человеку…

Не забывала Ляна проверить готовность брата к ответам по самым трудным дисциплинам. Сперва Харитон упирался, не хотел отвечать, отговаривался, что он все знает, но, после того как раз-другой потерпел на уроках неудачу, Ляна ему не верила, требовала:

— Не крути, отвечай!

Харитон напрягал память, отыскивал ответ, который зачастую не удовлетворял сестричку, и та начинала его «гонять», не отставала до тех пор, покуда он не усваивал всю премудрость. Это давало заметные результаты на уроках. Харитон не «плавал», получал пятерки, и тогда Ляна была на седьмом небе, будто это не он, а она сама получила высший балл, хвасталась в классе:

— Ну, как мой брат? Растет? Гений!

И все же, хотя Харитону было приятно, что о нем так заботятся, что эти заботы дают зримые результаты и он становится другим человеком, он никак не мог примириться с тем, что кто-то посторонний все время навязывает ему свою волю. Он жаждал независимости, хотел быть самим собой, хоть и понимал, что сам по себе не станет дисциплинированным и аккуратным. Старался, делал все так, как велела Ляна, потому что побаивался ее острого язычка, но втайне мечтал о побеге, о прежней воле и свободе.

Бежать было некуда. Разве что в самого себя. Он привязался к тете Клаве и особенно к дяде Вадиму, стали они ему самыми близкими и родными людьми. Даже Ляна была для него дорогим человеком, хотя именно ее-то и хотел он видеть как можно реже.

V

Харитон, наверное, примирился бы с Ляниным воспитанием, если б она хоть чуть-чуть ослабила свою опеку. Ведь известно, что кто-кто, а уж человек способен приноровиться к самым нестерпимым условиям. Однако Ляна не была бы Ляной, если б ее изобретательности и требовательности когда-нибудь пришел конец.

Как-то, имея в запасе свободное время, они не спеша шли в школу. Осеннее утро оказалось по-летнему теплым. Вдруг девочка встревожилась.

— Харитошка! — и как вкопанная остановилась посреди улицы. Смотрела на него широко раскрытыми и ясными, будто летнее утро, глазами, назвала его ласково, Харитон обрадовался и встревожился: сейчас скажет, наверное, что-то особенное.

И она действительно поинтересовалась таким, о чем он не только никогда не задумывался, но и задуматься не мог.

— Харитошка! — повторила она. — А что бы ты делал, если бы вдруг на меня напали разбойники?

Харитон с опаской заглянул в полные испуга и тревоги глаза Ляны и так растерялся, что поначалу не знал, что сказать.

— Ну, говори, что бы ты делал? — не отступалась Ляна.

Наконец Харитон лениво пожал плечами:

— Почему это они должны на тебя нападать?

И тут Ляну словно прорвало. Испуг и тревога исчезли, глаза сделались веселыми и насмешливыми, даже упрямыми. Харитон сразу сообразил, что она выдумала какое-то очередное развлечение и хочет посмеяться над ним. Но Харитон был Харитоном, он уже привык к Ляниным выходкам, смело и решительно начинал давать им отпор.

— Ой, какой же ты, Харик, наивный! Будто и книг интересных не читал, и фильмов не видел! Неужели так редки случаи, когда на девушек нападают всякие разбойники или хотя бы обычные хулиганы, а то просто нахальные балбесы, особенно если девушка идет с парнем. Им, видишь ли, интересно, как парень поведет себя. Девушке они могут зла и не-причинить, напугать только, а парню, бывает, и бока намнут или физиономию набьют, тут уж как повернется. Что, не так говорю?

— Да на что мы с тобой нужны каким-то разбойникам или хулиганам? Где ты их видела в нашем городе? Их сразу дружинники прибрали бы к рукам…

— Ну, я так и знала, — пренебрежительно надула губки Ляна. — Так и знала, что сразу же к дружинникам за помощью бросишься! Все теперь на дружинников надеются. А сам бы ты что делал? Ведь ты тоже дружинником мог бы быть?

Последним вопросом Ляна и вовсе запутала Харитона. Он пробормотал ей в ответ, что если б ему пришлось быть дружинником, то не отказал бы в помощи.

Ляне, оказалось, только это и требовалось.

— То-то и оно! — победоносно продолжала она. — Значит, ты все-таки стал бы на мою защиту, если б напали разбойники?

— Ну, стал бы…

Ляна весьма была этим довольна:

— Стал бы. Молодец! Настоящий кавалер, даже галантный кавалер…

Похоже было на то, что Ляна расхваливала своего «братика», была им довольна, однако Харитон по ее интонации, по незнакомому слову «галантный» уже понял, что все это было лишь подступом к какой-то новой хитрости.

— Молодец, Харик! Верю, что ты как лев, а скорее как тигр бросился бы меня защищать. Спасибо тебе за это! Но учти, Харитончик… — И она дальше развивала свою мысль таким медоточивым, насмешливо-язвительным тоном, что Харитону просто не по себе стало. — Учти,