Тиран Рима - Саймон Скэрроу

для жителей Рима – и, возможно, для самого выживания Нерона, если голодная чернь начнёт бунтовать. Грань между благими намерениями и банальным самосохранением у императоров всегда была тоньше волоса.

Когда они подошли к воротам Остии, Катон смог различить рёв прибоя и глухие удары волн о волнолом, защищавший гавань от открытого моря. Сумерки наступили рано, и теперь вспышки молний освещали тучи изнутри, усиливая величественное и пугающее зрелище разбушевавшейся стихии. На улицах города было больше укрытия, чем в открытой местности, и там всё ещё бродили люди – многие спешили к гавани, чтобы увидеть яростное море и обречённые корабли, отчаянно борющиеся за жизнь под ударами шторма.

Катон и Макрон вели своих людей по главной улице, прошли через форум и дальше, к складам, тянувшимся позади причалов. Над черепичными крышами Катон различал верхушки мачт пришвартованных судов, качающихся на фоне серого неба. Подойдя к открытому пространству вокруг гавани, они увидели толпы зевак, застывших и глядевших в море с ошеломлёнными лицами.

Макрон резко остановился, взглянул на развернувшуюся картину и с отвисшей челюстью выдохнул:

- Святой Юпитер Наилучший Величайший...

******

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Картина, развернувшаяся перед Макроном и Катоном, не походила ни на что, что им когда-либо доводилось видеть. Штормы, которые бушевали у берегов Британии, блекли перед яростью урагана, обрушившегося на Остию.

Даже внутри гавани корабли и мелкие суда швыряло на волнах, что прокатывались через разрыв между молом и мысом. На некоторых были плохо поставлены якоря, и их тащило, заставляя сталкиваться с другими судами, путать реи и снасти в чудовищный клубок. Несколько кораблей были перегружены, и их экипажи в отчаянии сбрасывали груз за борт, чтобы облегчить их. Другие уже тонули, тяжело оседая в набухшем от шторма море. Лодки с брошенных судов пытались добраться до причала, лавируя, чтобы не разбиться о груду камней у основания мола. Некоторые уже погибали, и разбитые обломки их корпусов торчали среди волн, налетающих на волнолом. Те моряки, кому удалось выжить после удара, цеплялись за скалы и пытались выбраться, выжидая мгновения между накатывающими волнами. Они взывали к людям на причале, умоляя о помощи, и Катон слышал их жалобные крики, прорывающиеся между оглушительными ударами прибоя.

За пределами мола буря свирепствовала во всю силу. Морские валы казались исполинскими рядом с судами, оказавшимися в открытом море. Они взмывали на гребень каждой волны, их носы и кормы взлетали под безумными углами, прежде чем исчезнуть в очередной провальной яме. На глазах у Катона большой грузовой корабль лёг на бок, перевернулся, мачта хрустнула, как сухая ветка, и потянула за собой парус и снасти. Корпус исчез на миг, а затем вновь вынырнул, как блестящая, выгнутая спина морского чудовища.

Волны, врезаясь в мол и перекатываясь через него, взрывались исполинскими веерами белой пены, последние капли замирали в воздухе на миг, прежде чем рассыпаться. Каждый удар звучал глухим громом, и Катон с Макроном ощущали его через подошвы калиг. Над ними рвались вспышки молний, больше не желавших скрываться за тучами. Ослепительные разряды били прямо в море, на мгновение застывая картиной безумного мраморного рельефа, высеченного каким-то сумасшедшим скульптором.

Вдоль причала среди толпы возникло суетливое движение – Бурр на полном скаку прорвавшись сквозь людей, направлялся прямо к Катону.

- Хвала богам, что ты здесь! - крикнул он, когда его конь круто остановился, брызгая грязью. Он указал на конец мола. - Гони своих людей туда, живо! Нужно вытащить с камней всех, кого ещё можно спасти.

- Где Цезарь?

- Он руководит спасением. Быстро, парень!

Бурр развернул коня и умчался обратно.

Катон приказал когорте следовать за ним, и солдаты, расталкивая толпу, пробивались вперёд. Тех, кто слишком медлил, грубо оттесняли в сторону. Некоторые возмущённо выкрикивали протесты – до тех пор, пока Макрон не поднимал свой витис. После этого недовольные сразу притихали и спешили уступить дорогу. Большинство же стояли ошеломлённые, с немыми лицами, глядя на бушующее море - и не нуждались в излишних уговорах, чтобы дать проход солдатам.

Впереди Катон различил группу преторианцев у подножия маяка, что стоял у входа на мол. Над ними, на парапете смотровой площадки, виднелись Нерон и ещё несколько человек. Их фигуры освещал красноватый, пляшущий свет костра маяка, который поддерживали день и ночь, чтобы огонь не погас ни при каких обстоятельствах. В этот вечер маяк не мог привести суда в безопасную гавань – он лишь предупреждал капитанов об опасной близости изрезанного бурей берега. Самые опытные и стойкие капитаны держались в открытом море, надеясь пережить шторм. Те же, кого разум покинул, всё ещё пытались прорваться в пролив между молом и берегом – к мнимой безопасности гавани.

Остановив уставших людей, Катон вошёл в маяк, Макрон шагал рядом. Когда они начали подниматься по лестнице, внезапное затишье – отсутствие ветра и дождя – резало слух, и их шаги зазвучали необычно громко в замкнутом пространстве башни. Наверху у лестницы стояли двое преторианцев, скрестив копья, преграждая вход на площадку.

- Пропустить их! - приказал Бурр, а затем обернулся к людям на парапете.

Катон и Макрон склонили головы. Нерон сделал жест, приглашая их подойти ближе.

- Будто сами боги, в ярости своей, объявили войну людям…

Катон заметил бешеный огонёк в глазах императора: Нерон вцепился в каменную кладку и не моргая смотрел сквозь дождь и ветер. Несколько ударов сердца его лицо было искажено смесью ужаса и благоговения, пока Бурр не окликнул.

- Цезарь…

Заклятье рассеялось, и Нерон повернулся к нему, моргая.

- Что? Что такое?

- Вы должны отдать приказ.

- Да… да, конечно. Нерон бросил взгляд на Катона и указал на мол. - Тех людей на камнях нужно спасти. Отправьте людей немедленно.

Катон оглядел волнолом, омываемый яростными волнами. Дорожка вдоль него защищалась от ветра только парапетом по пояс, но несколько пролётов уже сорвало штормом. Любая попытка добраться до тех, кто цеплялся за скалы, была бы смертельно опасной.

Нерон нахмурился, заметив его колебание.

- Фурии тебя побери, Катон! Чего ты ждёшь?

- Цезарь, мы можем потерять больше людей, чем спасём, - ответил Катон.

- Император отдал тебе приказ, префект! - рявкнул Тигеллин. – Исполняй!

Катон уже набрал воздуха, чтобы защитить своё мнение, что это будет бессмысленной тратой жизней, но Нерон опередил его.

- Нет причин для тревоги, Катон. - Голос у него был спокойный и обнадёживающий. - Я пойду с вами.

Глаза Тигеллина округлились от ужаса.

- Но, Цезарь…

Нерон заставил его замолчать одним