Тиран Рима - Саймон Скэрроу

Макрон фыркнул.

- Не знаю, Цезарь. Мы с префектом и так по уши заняты, пытаясь сделать из них приличных солдат. Понятия не имею, с чего начать, чтобы лепить из них актёров. Это уж работа для политиков. Они в этом куда лучше нас разбираются.

Нерон расхохотался.

- Тут ты прав, мой друг! Актёры – каждый до последнего. Вот только не слишком хорошие. Я-то в этом ремесле разбираюсь и плохую игру за версту чую.

Катон едва удержался от кривой усмешки – сомнительное заявление, учитывая, как охотно император принимал самую топорную лесть за чистую монету.

Нерон разошёлся.

- Мне нужны хорошие люди вокруг. Да, я счастлив иметь таких советников, как Сенека и Бурр, и таких приятелей, как Тигеллин. Но мне нужны и те, кому я могу доверять. Люди, которые не побоятся назвать вещи своими именами. Которые готовы высказаться… - он сделал паузу. - Достаточно честные, чтобы сказать… как там было? Ах да! «Держи крепче, тупица! Это же просто верёвка, а не грёбаная змея!» - вот такие слова.

Макрон поперхнулся и сбился с шага, продолжив идти уже не поднимая глаз. Нерон снова громко расхохотался.

- Может, вставлю эту реплику в какое-нибудь своё сочинение. Вдохновляюще, фурии тебя побери, вдохновляюще. Не бойся, центурион Макрон. Я ценю твою прямоту и солдатскую речь… Только не делай это привычкой, ладно? - Он наклонился в седле и дружелюбно похлопал Макрона по шлему. Затем тронул коня и поскакал вперёд, чтобы присоединиться к свите.

Макрон тяжело выдохнул.

- Вот же ж… трахни меня Марс …

Катон покачал головой.

- Да ты просто баловень Фортуны, брат.

Макрон оглянулся с выражением чистого ужаса.

- Да что, в самом деле, на меня нашло, когда я это ляпнул?

- «Нашло» - значит думал, - сухо напомнил Катон. - В чём проблема? Ты только что выбрался сухим из воды после того, как окликнул Цезаря так, что любому другому давно бы голову отрубили. Наслаждайся моментом.

Макрон зыркнул.

- Ха-ха, очень смешно, на хрен.

Впереди Нерон и его свита осадили коней и о чём-то оживлённо советовались. Катон отдал приказ остановиться, и песня мгновенно оборвалась.

- Что там теперь? - Макрон вытянул шею, пытаясь разглядеть императора и его спутников.

Взгляд Катона метнулся дальше – к далёкой столице. Его рост позволял увидеть то, что вызвало смятение. Даже в такой ясный день над Римом всегда висела грязноватая дымка. Но сейчас сквозь неё поднимался густой столб дыма – слишком массивный, чтобы быть чем-то мелким.

- Пожар, - сказал он.

- Пожар? Где? - Макрон заметался взглядом.

Катон указал вперёд.

- В Риме.

Макрон поднялся на цыпочки и тихо выругался сквозь зубы.

- Сначала шторм, теперь это, - промолвил Катон. - Боюсь, худшее ещё впереди.

Макрон дёрнулся, как от удара.

- Петронелла… Бардея… Милостивый Юпитер Наилучший Величайший… пощади их. Умоляю…

******

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Император со свитой умчались во весь опор, и Катон приказал колонне возобновить марш, добавив ходу, чтобы как можно скорее достичь города. Следа от прежнего приподнятого настроения не осталось: люди спешили по дороге с мрачными лицами. Впереди столб дыма рос и ширился, вздымаясь над маревом всё выше. Приблизившись, Катон и Макрон увидели клубящиеся завихрения чёрного дыма, а затем – дрожащий, искристый отблеск пламени на фоне храмового комплекса на Капитолии. Огонь полз в сторону Виминала, и Макрон с тревогой прикусил губу.

- Петронелла справится, - сказал Катон. - Если будет хоть какая-то опасность, она улизнёт вместе с Бардеей.

- Дай боги, чтоб ты был прав… А если начнётся паника?

Замечание было по делу, и Катон это знал. Большинство улиц Рима и в обычные-то дни были узкими и труднопроходимыми, особенно во время игр или празднеств. А уж если люди в страхе бегут от опасности – эти же улицы превращаются в пробку, да ещё и смертельно опасную.

- Петронелла знает, что делать, - заверил Катон. - Если кто и способен выбраться из любой передряги – так это она. Ты же сам это знаешь.

Макрон кивнул.

- Верно.

Не было сомнений: пожар только набирал силу. «Судя по всему, его сердце полыхало в районе Форума Боариума, у самого Тибра, а не среди жилых кварталов. Это давало какое-никакое утешение», - размышлял Катон. У большинства жителей, чьи дома лежали на пути огня, ещё было время уйти, пока пламя не поглотило тесные инсулы, лавки и частные жилища, которые были вечной добычей для огня, вспыхивавшего в городе раз за разом. И всё же многие жили прямо над своими лавками на Форуме Боариуме – и сейчас рисковали потерять всё, чем зарабатывали на жизнь.

На фоне разрушений, оставленных бурей, пожар выглядел дурным предзнаменованием. Будто боги отвернулись от Рима и швыряли в него кару за карой. «И за что, собственно?», - подумал Катон. Как бы там ни было, ясно одно: найдутся те, кто воспользуется бедами, чтобы ткнуть пальцем в тех, кого им давно хотелось ослабить или вовсе прибрать к рукам. Одни станут обвинять в пожаре какие-нибудь малые общины столицы. Другие заявят, что безбожность времён вызвала гнев богов. Третьи укажут на человека, который правит Империей и, по божественному статусу, служит связующим звеном между народом и небесами. Они возложат на Нерона ответственность и за бурю, и за пожар – и зададутся вопросом, не лучше ли Риму жить без него. Те самые люди, что несколько дней назад пытались втянуть Катона в свою заговорщицкую игру.

Катон почувствовал резкий, почти злой всплеск отвращения к мысли, что кто-то способен вот так цинично наживаться на страданиях людей. К тому же его собственное отношение к Нерону изменилось: он уже не был столь уверен, что император то чудовище, каким его выставляли.

С последнего холма перед городскими воротами Катон и Макрон наконец увидели истинный масштаб новой беды, обрушившейся на римлян. Действительно, эпицентр огня находился на Форуме Боариуме – особенно в том нагромождении складов, что тянулось вдоль реки. Огромные языки пламени взвивались вверх из зданий на причале и из плотно стоящих барж, пришвартованных бок о бок. Даже суда, стоявшие дальше от берега, уже полыхали, и несколько горящих остовов, подхваченных течением, проплыли мимо Катона и его людей, когда они двигались вдоль Тибра.

Люди толпами высыпали за стены, неся самое ценное или