Дочери служанки - Сонсолес Онега

– Мама! Что-то с Каталиной? С Хайме?

Он никогда не видел мать в таком состоянии. Леопольдо заметил газету, лежавшую на полу, поднял ее и прочитал то, что прочитала она. Он положил газету на стол и, взяв мать за руки, снова спросил:

– В чем дело, мама? Что случилось?

Донья Инес убрала от лица носовой платок, отпила липового чаю, приготовленного Лимитой, и рассказала им все с самого начала, с первых строк – историю, связавшую любовью Клару и Сельсо. Служанки догадывались о том, что происходит, поскольку девушка, как они говорили, выглядела в последнее время такой счастливой, но они были уверены, что Рената не знает абсолютно ничего о любви своей дочери, потому что если б знала, то навсегда заперла бы ее на ключ.

Потом донья Инес открыла им, что парень, о котором идет речь, был на корабле, потерпевшем крушение, он только что поднялся на борт и не успел ни дня прослужить на «Санта-Исабель», он вбил себе в голову попасть на этот проклятый корабль, потому что мечтал о навигации, «и теперь вот что вышло»…

– И не узнать, жив он или умер!

Она также рассказала, что Сельсо обещал Кларе жениться на ней, когда вернется из плавания, и что у них будет прекрасная свадьба, которую сыграют в замке.

– Но сейчас, в эту несчастную минуту, мы даже не знаем, жив ли он.

Когда донья Инес закончила рассказ, обе служанки тоже плакали.

– Ах, сеньора! Хоть бы он не умер, – сказала одна из них.

Леопольдо снова взял газету и стал искать какие-нибудь обнадеживающие сообщения, но информация была довольно путаная. Все-таки он прочитал, что капитану, дону Эстебану Грасиа Муньису, удалось выжить в этой трагедии.

– Капитану удалось спастись, мама. Вот здесь написано… – сказал он.

Донья Инес не обратила внимания на его слова, будучи убежденной, что в кораблекрушениях скорее погибают бедняки, чем капитаны, но промолчала, чтобы не навлечь беду. Собравшись с мыслями, она встала со стула, допила чай, вытерла слезы салфеткой и сказала:

– А теперь ответьте, что мне сказать Кларе…

Все трое молчали, не зная, что посоветовать. Леопольдо меньше всех понимал суть дела, поскольку был еще очень молод и не знал, что от любви болит сердце, да и со смертью он никогда пока не встречался.

Лимита предложила пойти поискать Клару, но донья Инес сказала, не надо.

– Я хочу поговорить с ней наедине.

Служанки взяли поднос и ушли в кухню, чтобы там наплакаться вдоволь, а Леопольдо остался с матерью до тех пор, пока донья Инес не решила, что настал момент принять вызов судьбы.

– Никто еще не умирал от горя. Уж я-то это прекрасно знаю, – прошептала она про себя.

Ренаты не было дома, когда донья Инес негромко постучала в дверь.

– Клара, выйди.

– Добрый день, сеньора, – сказала та, открывая дверь. – Я вас не ждала. Я собираюсь на фабрику.

– Я с тобой, заодно и прогуляемся, – ответила донья Инес.

Девушка завязала волосы в узел, закрыла дверь, и обе направились к главному входу в замок Святого Духа. Было холодно. Листва деревьев хранила влажность ночного дождя, на дороге были лужи и грязь, которые приходилось обходить, чтобы не запачкаться.

– У тебя есть какие-нибудь новости о Сельсо? – спросила сеньора.

– Нет. Ведь еще рано.

– Еще рано, это так, – согласилась донья Инес.

– Я говорила с моряками, и они сказали, что на больших судах есть радисты. И я попросила Сельсо телеграфировать на фабрику, если он захочет со мной связаться. Он знает, что я там целыми днями.

– Понятно.

– Донья Инес, я тут подумала, 15 мая – очень хороший день для свадьбы. Как вы на это смотрите? Ведь замок ваш, это понятно. Нужно поговорить с доном Кастором. Когда хоронили моего отца, я заметила, как он постарел… Как вы думаете, он доживет до моей свадьбы? Посмотрим, впереди целая зима!

Клара вздохнула и продолжала говорить.

– Мне не важно, если церемонию проведет новый священник, но мне бы хотелось, чтобы это был дон Кастор, ведь он, как член семьи. То есть член вашей семьи. В самом деле, он ведь тоже из замка. А еще знаете, донья Инес, я вчера читала старые газеты, те, что идут на растопку, и видела там фото Барселоны. Я бы хотела провести там медовый месяц. Верите ли, у меня будет медовый месяц? Ведь он так и называется, да? Медовый месяц. Одна работница мне сказала, что она ездила в Самору, но мне Самора ни о чем не говорит. Уж лучше поехать в Португалию, а там посетить Томиньо, чтобы повидаться с семьей Сельсо… Хотя, если подумать, его родители ведь будут на свадьбе. И его сестры. У него три сестры, донья Инес. Я бы хотела с ними познакомиться. А еще у него есть дедушки и бабушки. У меня их не было. То есть я их не знала. Мать никогда не рассказывала мне о своих родителях. Отец тоже. И не думайте, что я их не спрашивала… Ясное дело, спрашивала! Но они всегда отмалчивались.

Донья Инес ничего не отвечала и никак не комментировала слова Клары, но девушка и не замечала потрясения сеньоры, которое для нее было, как удар кулака по ребрам. Так они и дошли до «Светоча», не обменявшись соображениями насчет свадьбы, поскольку сеньора предчувствовала, что не будет никакой свадьбы и вообще ничего не будет. Она сдерживала слезы, чтобы драма не обнаружилась раньше времени, однако считала про себя минуты до тех пор, пока наконец не решила, что больше не может продолжать агонию.

– Послушай меня, дочка, – сказала она.

– Слушаю, донья Инес.

Сеньора Вальдес сглотнула слюну, моргнула и стиснула зубы.

– «Санта-Исабель» потерпела крушение на рассвете.

Клара резко остановилась и прижала руки к груди.

– Что вы такое говорите?

– Море коварно.

– Но кто это вам сказал? Где вы это видели?

Донья Инес взяла ее за руки, чтобы заставить себя услышать:

– Я прочитала в газете.

– Это неправда, сеньора! Это какая-то ошибка…

– Нет, дочка, нет. Крушение произошло вблизи острова Сальвора.

Клара так широко раскрыла глаза, что ресницы почти коснулись бровей, и увидела, что глаза сеньоры, будто совиные, сохраняли неподвижное предчувствие беды, говорившее о гибели еще раньше, чем это станет известно всем. Дыхание у нее прервалось, и она упала на колени на каменный пол разгрузочного мола «Светоча». Она ухватила донью Инес за подол юбки, спрятала лицо в складках материи и беззвучно разрыдалась.

– Сеньора, вы не знаете, он жив? Вы