Тиран Рима - Саймон Скэрроу

- Нет никакой надежды, что центурион Макрон жив?

- Надежда всегда есть, цезарь. Особенно когда речь идёт о Макроне.

- Ты правда в это веришь? Будь честен.

Катон замялся на долю секунды, затем покачал головой.

- Как жаль. Хотел бы я знать его лучше. Вы были близки?

- Настолько близки, насколько бывает. Он был моим лучшим другом…

почти братом. А ещё – мужем и отцом. – Катон осёкся. Усталость окутывала сознание туманом – иначе он бы ни за что не дал ни намёка на существование Бардеи. Если правда о её происхождении когда-либо всплывёт, её настигнут те, чья жажда мщения за зверства восстания Боудикки до сих пор не утолена. Проглотив ком в горле, он поспешил исправиться: - Мне нужно передать эту весть его жене как можно скорее, цезарь.

- Конечно. - Нерон задумчиво кивнул. - Печальная история. Прямо трагедия. Возможно, я использую её как вдохновение для плача. Или, может, для поэмы. Все нужные ингредиенты для художника тут есть.

- Да, цезарь, - безжизненно ответил Катон. - Уверен, его убитой горем вдове это принесёт величайшее утешение.

- Несомненно, - сказал Нерон. - Быть так увековеченным… Впрочем, может быть, однажды я смогу сделать то же и для тебя.

- Вы слишком добры, цезарь.

Нерон благосклонно кивнул и поднял палец в сторону дверей.

- Можешь идти. Продолжай служить мне верно, префект Катон, - и ты далеко пойдёшь.

******

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Сенека ждал его во внешнем дворе и подошёл к Катону, когда тот вышел из главного входа дворцового комплекса.

- Вы постоянно меня удивляете, префект Катон.

- Надеюсь, приятно.

- Не возражаете, если я пройдусь с вами часть пути? Полагаю, мы оба держим курс в одном направлении.

При всём кажущемся непринуждённом тоне, это была фраза с подтекстом, и Катон понял: перед ним человек, для которого подобные намёки – рабочий инструмент. Та безмятежная отрешённость, что исходила от Сенеки, была рассчитана на то, чтобы обезоруживать. Он создавал впечатление не того, кто что-то скрывает, а того, кому попросту лень ввязываться в интриги – и потому ему можно доверять куда больше, чем тем, кто носит свою амбицию, как знак почета. Хитрая маска. И, надо признать, весьма действенная.

- Насколько я понимаю, у вас имеется роскошный дом на Авентине. А я возвращаюсь в лагерь городских когорт. Сомневаюсь, что наши дороги сильно пересекаются, не находите?

Сенека улыбнулся:

- Побалуйте старика. Пройдёмся немного в вашу сторону. Мне не помешают упражнения… и чуть-чуть живого разговора. В окружении цезаря, знаете ли, этого очень не хватает.

- Как пожелаете.

Катон направился к пандусу, ведущему вниз, на Форум, и Сенеке пришлось сделать несколько быстрых шагов, чтобы идти рядом.

- Должен сказать, это была впечатляющая работа, - заметил сенатор, заложив руки за спину. - И смелая, разумеется. Не уверен, что мне бы так легко сошло с рук – убедить Нерона столь открыто солгать толпе.

- О, уверен, вы бы справились ничуть не хуже, и с куда большим изяществом. К тому же, если зерно подоспеет вовремя, никакой это не наглый обман – лишь некоторая экономия правды. Политик, думаю, именно так бы и оправдал подобную хитрость, чтобы отвести от себя любые обвинения в нечестности. А вот как бы он ужился с этим внутри собственной совести – кто знает? - Катон пожал плечами.

- Вы, похоже, не жалуете тех, кто имеет честь носить сенаторский ранг, верно? Неужели действительно считаете, что у вас больше порядочности?

- Моя неприязнь – не вопрос порядочности, - ответил Катон. - Скорее плод тяжело добытого опыта.

- Тогда по опыту вы знаете, что в любой аристократической прослойке есть достойные исключения, как бы порочно ни выглядело большинство.

Катон метнул на него кривоватый взгляд:

- Такие как вы, полагаю?

Сенека коротко рассмеялся:

- О, боги милостивые, только не я. Уже нет. Когда-то, в молодости, я был тем идеалистом, каким Нерону удобно меня считать. Почти настоящим стоиком-философом32. Но тот Сенека давно высох и сгнил. Слишком много лет рядом с упрямым и порочным правителем, пытаясь направить его к тому, чтобы он исполнял свои обязанности должным образом.

- Исполнение обязанностей – занятный выбор слов.

- Ну же, Катон! - в его голосе прозвучала тень раздражения. - Не будьте таким ханжой. За свои годы службы вы видели достаточно крови. Готов поспорить, вы признаете, что большая её часть была необходимой – или, по крайней мере, неизбежной ценой ради какой-то благой цели. Так ведь?

Это было справедливо, признал Катон, но отвечать не стал.

- Мы оба служим Империи, только каждый по-своему, - продолжал Сенека. - Враги Рима умирают при любом раскладе. Так что избавьте меня от нравственных высот. Если между солдатами и государственными мужами и существует разница, то только в том, что вам легче определить, кто ваш враг. Нам, в моём положении, куда труднее. Особенно если враг – тот, кто предаёт интересы народа Рима, - оказывается его собственным правителем.

Они дошли до конца пандуса, и Катон замер на полушаге, быстро оглянувшись. Люди в одиночку и маленькими группами проходили мимо – к дворцу или от него, но никто, казалось, не обращал на них внимания.

- Вам стоит следить за языком, сенатор, - тихо сказал он. - Такие слова имеют неприятное свойство доходить до опасных людей. Таких, как Тигеллин.

- Я говорил абстрактно.

- Конечно… абстрактно.

- Императоры приходят и уходят. Хорошие обычно не наживают врагов в Сенате и работают с нами ради блага Рима. Плохие – так или иначе – удаляются, прежде чем успеют натворить слишком много бед. Рим – история успеха, префект Катон. И чтобы всё оставалось так же, мы должны помнить одно: чтобы ничего не менялось, многое должно меняться. Включая императоров. Так было со времён Августа. Пока что цезарь играл свою партию правильно – под моим присмотром. Он держал слово, работал с Сенатом и не поддавался искушению устраивать политические расправы.

- Но…

Сенека оглянулся, затем наклонился и продолжил почти шёпотом:

- Боюсь, он стоит на пороге перемены курса – и может втянуть нас в конфликт между дворцом, Сенатом и толпой. Когда… если это случится, каждому из нас придётся выбрать сторону.

- А вы, сенатор? Сумеете поступить правильно и храбро – поставить Рим выше вашей присяги?

-