Тиран Рима - Саймон Скэрроу

- Макрон! Клянусь всеми богами…

Макрон моргнул, встряхнул головой, пытаясь сфокусироваться на знакомой ухмыляющейся физиономии. Он откашлялся, прочищая пересохшее горло.

- А, это ты. Что случилось, парень? Глядишь так, будто привидение увидел.

- По ощущениям – так и есть!

Он поднялся, свесил ноги с кушетки, и тут заметил щенка, который пытался вскарабкаться по ноге Катона.

- А, вижу, ты уже познакомился с маленьким Фламинием.

- Фламинием? - переспросил Катон, глядя вниз. - Ты исчезаешь, тебя считают мёртвым, а ты, оказывается, был занят поисками… домашнего любимца? Скажи, что я ошибаюсь.

Макрон ухватил щенка за загривок и посадил его к себе на колени.

- Именно из-за этого малого я и полез в тот трухлявый дом. Он весьма убедительно изобразил младенца, кричащего на всю улицу. Пока я до него добрался, здание уже разваливалось. Мы еле успели выскочить, но нас отрезало, пришлось сигануть в реку, иначе бы нас зажарило. А Тибр, скажу я тебе, холодный, как сердце ростовщика, и течение там – будь здоров. Но так или иначе, нас унесло течением до самого низовья, прежде чем мы выкарабкались на сушу и добрались сюда. Встретили Лемула с ребятами, они как раз возвращались из Остии, когда входили в город.

Катон усмехнулся:

- Только ты способен рассказать о побеге от смерти на волосок так, будто речь идёт о прогулке до лавки винодела.

Макрон сделал вид, что смертельно оскорблён:

- Что? Ты и вправду думал, что это конец старине центуриону Макрону? Святые боги, парень… Ты меня знаешь лучше. Харону придётся много часов работать сверхурочно, прежде чем он до меня доберётся. Я никуда не денусь. Хотя бы потому, что Петронелла бы меня и на том свете отхлестала, если б я дал дуба. - Его лицо посерьёзнело. - Кстати… о Петронелле. Давай-ка поменьше подробностей, ладно?

Катон кивнул.

- Думаю, нам обоим сейчас не помешает вина.

Он вышел ненадолго и вскоре вернулся с кувшином фалернского и двумя серебряными кубками. Макрон тем временем сидел на кушетке и нежно тёр щенку живот, тот раскинулся на спине между его бёдер, лапы в стороны, глаза закрыты от полного блаженства.

- И что ты собираешься с ним делать? - спросил Катон, ставя кубки и вытаскивая пробку, чтобы разлить вино.

- Учитывая, что он мне устроил, по справедливости я должен был бы вышвырнуть его на улицу. Но этот маленький негодяй успел мне в душу влезть.

- Щенки такое умеют.

- Ага…

На миг оба вспомнили Кассия, верного пса-дворнягу, который когда-то прибился к Катону, а потом погиб при штурме Камулодунума войсками Боудикки.

- Решил оставить. Правда, мне не нужен талисман, бегающий за мной по лагерю, так что отдам его Бардее. Ей будет о ком заботиться… и отвлечёт от тяжёлых мыслей.

- Хорошая идея.

Катон подал ему кубок, и Макрон поднял его в тосте:

- За Фортуну. Пусть она всегда щадит своих любимчиков.

- И пусть она избавит меня от необходимости однажды сообщать Петронелле, что её любимчик наконец-то исчерпал свой запас удачи, - с чувством произнёс Катон.

- Это тоже, - буркнул Макрон.

Они осушили кубки одним махом, позволяя хорошему вину утолить жажду и согреть душу. Катон снова наполнил их и подтянул табурет, и они посидели немного, молча прихлёбывая. Слова тут были ни к чему. Наконец он устало вздохнул:

- Тебе бы домой и выспаться. Нас ждут тяжёлые времена.

- Да? Ну-ка, выкладывай.

Катон рассказал всё – и о совещании во дворце, и о плане, который Нерон решил принять.

- Отчаянная штука, - протянул Макрон. - Ты правда думаешь, что от людей можно скрывать правду достаточно долго, чтобы всё это сработало? Ты же знаешь, какая эта столица мельница слухов.

- А у нас есть выбор? Узнают – Рим станет словно бочка со смолой, и следующий пожар будет куда сложнее потушить. У меня меньше двух тысяч солдат под началом, у преторианцев – десять тысяч. Вигилы – не настоящие бойцы, толку от них будет мало. В сумме – двенадцать тысяч человек, которым предстоит удерживать миллионный город. И это ещё в лучшие времена. А как только народ начнёт голодать – всё, край. Стоит им узнать правду, и город разнесут в клочья. Без вариантов.

- Я бы тоже так думал. И кто их осудит? - заметил Макрон.

Катон пожал плечами:

- Может быть. Но мы обязаны держать порядок, нравится это нам или нет. Варвары ли на границе, или наши же горожане на улицах – нас держит присяга и приказы.

- Правда? - Макрон уставился на него. - А я вот помню, что ты очень даже гибко относился к приказам. Причем много раз. С чего вдруг святость в голосе?

Катон помолчал, подбирая слова:

- Есть люди в Риме, которые готовы использовать эту ситуацию как оружие. Чтобы убрать Нерона.

- Да они всегда есть. При каждом правителе. Что тут нового?

- Я встретил их лично.

- Ага… - Макрон слегка откашлялся. - Когда говоришь «встретил» - ты имеешь в виду…

Катон пересказал детали ужина в доме Веспасиана и свой разговор с Сенекой. Помедлив, он спросил:

- Что ты думаешь о Веспасиане? Это человек, которому можно доверять?

Макрон задумался ненадолго:

- Сложно сказать. Когда мы служили под его началом, я был уверен в его умении командовать и доверял, что он не пустит наши жизни под откос зазря. Я уважал его как солдата. Если это и есть доверие – тогда да, тогда я ему доверял. А сейчас? Он давно ушёл от солдатской службы к делам куда покрупнее. Теперь он политик. - Макрон покачал головой. - Так с большинством его сорта и бывает. Лишь редкие остаются в армии до конца. Корбулон, к примеру. Тот, если я что-то понимаю в людях, умрёт в солдатском плаще. С чего вдруг такие вопросы?

- Я начинаю думать, что наш бывший командир становится чересчур политичным. Дело не только в том, что он связан с группой, выступающей против Нерона. Они явно что-то замышляют, хотя я понятия не имею, насколько далеко зашли их планы. А ещё пожар – сразу после шторма. Два удара по хлебным запасам города за два дня. Первый – прихоть природы. Второй? Становится слишком похоже на несовпадение.

- Хочешь сказать, это они виноваты в пожаре? Ты правда думаешь, что Веспасиан мог быть в этом замешан? Тяжело в это поверить,