Тиран Рима - Саймон Скэрроу

- Ты видел, в каком он состоянии. Думаю, ему остались недели… может, даже дни. Возможно, он уже перестал бояться последствий, когда речь идёт о правильном поступке.

- И всё же… скажу честно, впервые в жизни он меня по-настоящему впечатлил. Никогда бы не подумал, что у старика Бурра яйца из железа. Ты видел выражение на лице Нерона? - Макрон присвистнул. - Думаю, никто в той комнате это не забудет. На миг я решил, что он сейчас прикажет подать голову Бурра на блюде той его бабе. А Поппея? Ледышка ходячая, долбанная Медуза. У такой сердце никогда не растает. Даже не знаю, кого мне бояться больше – Нерона или её.

- Бояться нужно обоих. А если добавить к ним Тигеллина, эта троица будет капать свой яд на управление Римом каждый по капле. Они проигнорируют всё, что сказал Бурр про Октавию. Поппея хочет убрать соперницу, которую обожает народ. Тигеллин хочет столкнуть Бурра в сторону, чтобы занять его место префекта преторианцев, и он не собирается ждать, пока болезнь добьёт его. А Нерон хочет ровно то, что эти двое внушат ему хотеть. - Катон покачал головой. - Боги! Когда мы возвращались из Британии, я меньше всего ожидал, что придётся выживать, барахтаясь в дворцовой вязкой жиже.

- А вот, пожалуйста – опять по уши в дерьме. Я тебе что скажу, Катон: неприятности бегут за нами как вонь за дохлой собакой.

- Ну да. Пожалуй. - Катон на мгновение задумался над тем, что они только что пережили. - Ты заметил тот момент, когда Бурр отменил приказ Нерона?

Макрон вспомнил.

- Ага. Когда он скомандовал преторианцам, они тут же подчинились.

- Показательно, правда?

Макрон бросил на него взгляд.

- Это ещё почему?

- Если в кризисе придётся выбирать, чьим приказам повиноваться – Нерона или Бурра, я не уверен, как поведут себя преторианцы. Думаю, Нерон ошибается, отправляя Бурра обратно в лагерь преторианцев.

- Может быть. Но какой кризис? Ты же слышал – опасность с зерном миновала.

- Не совсем. В городе всё ещё напряжённо. Мы сами видели сегодня. Слух порождает слух, народ беспокоится, а это всегда опасно. Игрища неплохо отвлекли толпу, но теперь у них появились новые дрова для волнений. История с Октавией – это как подбросить свежие щепки в тлеющий костёр. Как только на улицы просочится весть, что её арестовали и посадили в камеру, начнутся протесты.

- Да всегда найдётся парочка крикунов, чтобы взбаламутить толпу.

- В этот раз – больше, чем парочка. И будет достаточно тех, кто захочет их слушать. - Катон сделал паузу, снял шейный платок и вытер пот со лба. – И эта жара тоже не помогает. Не знаю, как ты, Макрон, а мне кажется, что город превратился в пороховую бочку. Достаточно одной искры, и всё взлетит к Харону. Думаю, тебе стоит увезти Петронеллу и Бардею из Рима как можно скорее. Пусть переберутся на мою виллу, пока не станет безопаснее.

- Ты правда считаешь, что им что-то угрожает?

- Полагаю, что всем нам угрожает. Тебе, мне, им, всему Риму. Даже Нерону, если он не будет действовать осторожно.

- После сегодняшнего я бы сказал, что это почти гарантировано, - пробурчал Макрон. - Ладно, займусь этим, как только сменюсь. Если, конечно, ты не против, что я отлучусь из лагеря на пару часов.

- Разумеется, не против. Главное – объясни им, что нужно торопиться. Я не знаю, сколько у нас есть до того, как слухи об Октавии попадут на улицы.

- Всегда остается надежда, что совет Бурра дошёл до Нерона.

- Надежда всегда есть, - согласился Катон. - Но если опыт чему-то учит, так это тому, что надежда почти никогда не оправдывается.

Макрон сухо усмехнулся.

- Если уж в этом мире есть хоть что-то надёжное, парень, так это то, что ты всегда найдёшь дорогу к амфоре, которая наполовину пуста.

***

Потребовалось два дня, прежде чем первые слухи пробились на улицы Рима. Катон и Макрон отправились на Форум в старых и изрядно поношенных туниках, с обтрепанными рукавами. С тряпичными повязками на головах и в дешёвых сандалиях они легко сходили за двоих из тех тысяч подёнщиков, что едва сводили концы с концами в столице. Постоянные патрули городских когорт пока сдерживали нарастающее напряжение, вызванное несвоевременной жарой, но Катон знал, что ему нужно получить информацию о настроениях народа из первых рук. Особенно теперь, когда Нерон раздувал новые искры, которые вот-вот могли вспыхнуть в разъярённое пламя.

За час до полудня они пробирались через торговые ряды, прислушиваясь к разговорам покупателей и лавочников, к болтовне бездельников у фонтанов, выискивая признаки тех самых перешёптываний, которые говорили о перемене в общественных настроениях. Главное – не быть слишком заметными и не застаиваться возле людей, привыкших опасаться подслушивания.

От пекаря, беседовавшего с постоянной покупательницей, Катон узнал, что слухи об аресте Октавии просочились из дворца. Он и Макрон пошли за женщиной, купившей два хлеба и пирог, и увидели, как она, понизив голос, пересказывает новость знакомой. Катону стало ясно, что ещё до захода солнца почти весь город будет знать о случившемся. Женщина вдруг оглянулась и уставилась на них, сузив глаза – узнала их по лицам из пекарни. Она резко оборвала разговор и поспешила прочь, то и дело оглядываясь, не преследуют ли её. Гнаться за ней не имело смысла, и Катон направился к фонтану перед храмом Весты. Вода в чаше была на низком уровне, из-за засухи, и мутная жижа внизу выглядела непригодной для питья. Он снял повязку и смочил её, чтобы хоть немного освежиться.

- Думаю, мы уже достаточно услышали, чтобы понять, куда дует ветер, - заключил он. - А теперь мне бы не помешал хороший глоток.

- Это лучшее, что я сегодня слышал, - буркнул Макрон и огляделся в поисках ближайшей забегаловки. Толпа на Форуме редела, люди искали тень, спасаясь от палящего солнца. Макрон указал на харчевню на углу, в пятидесяти шагах. С сосисок, развешанных на крюках, стекал жир, над котлами с рагу клубился пар, заманивая прохожих. С железного крюка свисала ярко раскрашенная вывеска: двое улыбающихся мужчин, поднявших кубки в тост, под вычурной надписью «Счастливые братья».

Публика в таверне была как обычно: подёнщики, бездельники и праздные юнцы из приличных семей, которые