Тиран Рима - Саймон Скэрроу

ищут «настоящую» римскую уличную жизнь. Катон и Макрон заняли единственный свободный стол – в углу, рядом с решётками, под которыми грелось рагу. Жара там стояла адская, и, едва они уселись, Катон понял, почему этот стол пустовал. Но прежде чем они успели подняться и поискать место получше, рядом возник мальчишка-разносчик и принялся спрашивать, что заказывать.

Катон взглянул на Макрона.

- Может, найдём что-то другое?

- Нет смысла. В это время дня нам повезёт, если вообще где-то будет свободный стол.

Катон повернулся к мальчику.

- Что у вас есть?

- Рагу дня или рагу вчерашнего дня.

- И чем они отличаются?

- Вчерашнее – вдвое дешевле.

Макрон фыркнул.

- А если мы возьмём рагу позавчерашнего дня? Его-то, выходит, должны отдавать даром, а?

Мальчишка тупо уставился на него, не поняв шутки.

- Нам рагу дня, - сказал Катон. - И кувшин разбавленного вина.

- Лучше уж вино дня, - добавил Макрон.

Не желая слушать больше подобных комментариев, мальчишка резко развернулся и направился к стойке передавать заказ.

Осматриваясь, Катон оценивал настроение в зале. Некоторые посетители сидели в одиночестве, что-то пожевывая или потягивая, но большинство устроились группами, сгрудившись на скамьях вокруг столов. У стола через два от них одна компания уже явно напивалась с раннего утра – и теперь была достаточно навеселе, чтобы орать, не заботясь о том, кто услышит. Они жаловались на то, какими короткими были игры, устроенные Нероном, и вспоминали куда более впечатляющие представления при прежних императорах.

«Ну хоть не о зерне или Октавии бормочут», - подумал Катон.

- Клиентура тут, мягко говоря, не самая весёлая, несмотря на название, - заметил Катон.

Макрон кивнул.

- Наверное, думали о Ромуле и Реме, когда рисовали вывеску.

Мальчишка вернулся с подносом и поставил на стол две миски рагу, маленький кувшин и две самийские чаши. Макрон ткнул в кувшин пальцем.

- Эй, парниша, как ты это называешь?

- Кувшин вина, господин.

- Мы похожи на карликов? Мне пить нужно, а не губы мочить. Принеси нормальный кувшин.

- Это будет стоить дороже, господин.

Макрон смерил его тяжёлым взглядом.

- Гляжу, чаевые тебе не светят.

- Я постараюсь, господин.

- Вот и постарайся. Макрон сунул ему кувшин обратно.

- И передай хозяину: если он просто разбавит заказ водой, я сам с ним поговорю.

Когда мальчишка отошёл, Катон покачал головой.

- Мы вообще-то должны не привлекать к себе внимания. Ты ещё чем-нибудь недоволен?

В ответ Макрон зачерпнул ложкой рагу, поднял её и дал жидкой, жирной жидкости стекать обратно в миску.

- С чего бы мне начать?

- Довольно. Держи голову ниже, а уши открытыми и постарайся не замечать, что ты ешь.

Мальчишка вернулся с кувшином вдвое больше прежнего, и Катон с Макроном склонились над своей «рабочей трапезой», время от времени запивая рагу вином, чтобы заглушить вкус.

Через некоторое время после начала еды в таверну вошёл мужчина и остановился у порога, привыкая к полумраку. Кто-то за столом неподалёку от Катона и Макрона заметил его и поманил рукой.

- Апуллий! Иди к нам, парень!

Когда новичок подошёл ближе, Катон увидел, что тот совсем молод – не больше двадцати – и одет в тунику императорского вольноотпущенника, с пурпурной каймой. Катон мгновенно напрягся, обострив слух.

Апуллию плеснули вина, собравшиеся наклонились к нему.

- Какие новости из дома Поппеи? - спросил один.

Это вызвало волну хохота за столом и немало косых взглядов от других посетителей.

Апуллий сделал глоток и тяжело, нарочито драматично вздохнул.

- Ну всё, он это сделал. Цезарь собирается судить Октавию за прелюбодеяние.

- Старые новости, - фыркнул один из его приятелей. - Я ещё с утра это слышал. Какая-то чушь про неё и флейтиста.

- Эвкаен? - Апуллий покачал головой. - Нет, не он. У меня приятель носит объедки вниз, к камерам. Говорит, что Эвкаен под пытками ничего не сказал. Совсем. Вот тут-то большой начальник и оказался в тупике. Так вот, слухи теперь такие: он договорился с Анцитом, адмиралом флота в Мизене. Мол, получит тёплую ссылку, если признается, что переспал с Октавией, когда она была замужем за Нероном. Вот теперь уж точно ей конец.

- Чушь! Враки всё это!

- Ни хрена подобного! - огрызнулся Апуллий. - Мне это передал дегустатор, который был в комнате, когда Анцит согласился принять на себя удар ради Нерона. Это было пару часов назад. Могу поспорить, старик уже сундуки собирает.

- А Октавия?

- Пишет завещание. Если хочешь знать моё мнение. Ей ещё повезёт, если Нерон ограничится тем же. Эта ведьма Поппея не успокоится, пока ей не принесут голову.

По столу прокатился рык протеста, и Катон увидел, что многие в таверне повернулись, чтобы слушать разговор. Тут один из них – старик, хрупкий, но с глазами, пылающими злостью – встал и потряс кулаком.

- Это же долбанная мерзость, то, что творит Нерон! Он и его подлая шлюха! Он всем обязан отцу Октавии, и вот как он отплачивает!

Один из мужчин за столом расхохотался.

- Сядь, старый дурак. И что ты собираешься сделать? Помахать своей палкой у ворот дворца? Да толку-то?

- Долой Поппею! Долой Нерона! - выкрикнул старик и обвёл взглядом зал, подбивая других присоединиться. И, один за другим, большинство посетителей подхватили его крик.

Хозяин харчевни побледнел от ужаса и, не зная, что делать, поднял железную сковороду и со всего маху ударил по ней половником из котла с рагу.

- Эй! Хватит этого! - взревел хозяин. - Вы что, хотите, чтобы городские когорты пришли и прикрыли мою лавку? Мне тут закрывать мое дело ни к чему! Хотите бузить – валите на улицу! А ещё лучше – ко дворцу! Заткнитесь или проваливайте!

- Ладно, - отозвался один из сидевших за столом. - Пойдём, ребята? Все вместе. Давайте, все, кто тут есть. Пошли!

Он и его приятели резко поднялись и вышли наружу. Слишком поздно трактирщик понял, что к чему, и выскочил из-за стойки.

- Эй, стойте! Сначала платите за еду и вино, негодяи!

Но остальные посетители уже толпой проталкивались мимо него и вываливали на улицу, присоединяясь к хору голосов, выкрикивающих проклятия Поппее.

Катон отложил ложку и отодвинул миску, наклоняясь к Макрону.

- Всё. Как только слух разойдётся, город рванёт. Я возвращаюсь в лагерь – поднимать людей по тревоге. Ты присоединяйся, когда отправишь Петронеллу и Бардею. Вывези