Базельские колокола - Луи Арагон

побродить. Бульвары, променуар 37; в час, когда публика начинает расходиться из театров, он очутился у Вебера 38, где ему пришлось раскланиваться с предупредительными людьми; те, которые ещё не были в курсе последних разоблачений, делали вид, что не узнают его. Жорж не обижался. Ему удалось ни к кому не подсесть. Он продолжал вести сам с собой разговор, начатый у Ларю. Он подсчитывал сидящие кругом капиталы, уписывающие уэлш 39 или сандвич. Он посмеивался про себя, когда грузная дама или молодой человек чем-нибудь — грудью, профилем, соломенной шляпой — напоминали ему о скандале, мошенничестве или хорошенькой биржевой сделке. От Вебера он через Монмартр дошёл до парка Монсо. Скоро ли Сабран заплатит по распискам брата? Он дал метрдотелю в «Дохлой крысе» 40 на чай сумму, равную двухмесячной квартирной плате этого метрдотеля. Жоржу было до ужаса необходимо чувствовать вокруг себя подобострастие.

Когда он вернулся, Диана ещё не спала.

На следующее утро она велела позвонить матери, чтобы та зашла к ней. Она никого к себе не пустила, кроме Маргариты, которая пришла после завтрака и испугалась, увидев Диану: та лежала бледная, с дрожащими губами и красными глазами.

— Вы плакали, милочка!

— Нет, девочка, я не сомкнула глаз и читала, вот видите.

«Путешественник и его тень» 41 была разрезана до последней страницы.

Кристиана казалась встревоженной. Она два-три раза повторила Маргарите, что Жорж не жалеет жену. Да тут ещё Роберт уехал на целый день из Парижа. Жорж заходил справиться о здоровье Дианы и, как показалось Маргарите, был довольно плохо принят. Госпожа де Сабран ушла около семи часов с каким-то странным чувством. Диана жаловалась на боли.

В ночь с воскресенья на понедельник на улицу д’Оффемон вызвали врача. Он нашёл Диану в очень нервном состоянии, с синяками под глазами; она жаловалась на боли в животе, но врач ушёл, сказав, что ничего опасного нет. Несмотря на это, в понедельник утром Диану срочно перевезли в клинику профессора Поцци, и ей сделали операцию аппендицита. Вот почему письмо генерала Дорша ей передали только через несколько дней, вместе с последним номером «Татлера», «Я всё знаю» и кучей визитных карточек с загнутыми углами; Маргарита де Сабран ухаживала в углу комнаты за цветами, которые врач разрешил оставить больной. Её испугал крик Дианы. Всё это запечатлелось у неё в памяти. Но Диана, мужественная Диана, уже взяла себя в руки.

— Ничего, дорогая, как-то вдруг заболело…

Генерал Дорш действовал не так быстро, как прекрасная госпожа Брюнель.

Написав и послав письмо в воскресенье, генерал уже в понедельник утром был у Виснера. Несмотря на политические разногласия между ним и фабрикантом, он считал своим долгом доложить ему о том, что узнал. Этот человек был близок с Брюнелями, и в конце концов он всё-таки один из главарей французской промышленности. Если его не предупредить и он вовремя не положит конец злословию, то вся эта грязь захлестнёт и его. От Виснера Дорш узнал об операции: в эту минуту мадам Брюнель находится между жизнью и смертью… и было ясно, что Виснер очень удручён.

Это позволило генералу с самого начала подчеркнуть, что нельзя смешивать Диану — прелестное, очаровательное существо, культурнейшая женщина, породистая, с большим обаянием, — с Жоржем, этим грубым животным, карьеристом, гнуснейшим человеком.

— Довольно, генерал, я принуждён вас остановить, — сказал Виснер, — Брюнель мой друг и…

— Это чувство делает вам честь, но вот что я пришёл вам сказать.

Виснер как с неба упал. Ростовщик, Брюнель — ростовщик! Кому же тогда верить? Бедная Диана! В этом пункте между генералом и фабрикантом не было разногласий. Дорш в кратких словах передал Виснеру невероятную речь, которую произнёс Жорж и которая, в этом не было сомнения, показывала, что это за тип. Сомнительная личность. Во всяком случае, Виснер, человек с идеями… передовыми, был возмущён его словами. Ах, так, значит, дельцы, промышленники для Шейлока с улицы д’Оффемон просто-напросто ростовщики! Ладно, это мы посмотрим. Виснер запнулся.

— Но как быть, чтобы не обидеть нашу бедную птичку, Диану?

Генерал был в растерянности.

Это всё-таки заставило его дождаться, чтобы Диане позволили встать, и уже тогда только он направился к Жаку де Сабран. Пока что он несколько раз завозил цветы в клинику и звонил госпоже де Неттанкур, которая успокоила его относительно шрама. «Такой вот маленький!» — кричала Кристиана в аппарат. Генералу по телефону не было видно, но похоже было, что действительно небольшой. Этот Поцци настоящий волшебник.

В день, когда он собрался к Сабранам, уже в конце отпуска, он получил письмецо от Дианы, которая его умоляла всем, что для него свято, зайти к ней не откладывая.

Свидание это просто не поддаётся описанию, генерал вышел после него как во сне. Старый военный, привыкший к полю брани, понятия не имел о такого рода героизме. Нет ничего на свете, что могло бы сравниться с Дианой. Она не ответила на его письмо, потому что сначала хотела объясниться с Жоржем. Как только она в состоянии была это сделать, она это сделала. Он во всём признался. Между ними всё кончено. Правда, она его ещё любит, физически он был для неё откровением, — она обязана, она может сказать это генералу, чтобы некоторые вещи были для него более понятны. Но ведь есть же, не правда ли, чувства, с которыми надо бороться, и Диана будет бороться и победит. Но пока что… Единственное, о чём она просила своего старого друга: Жак и Маргарита де Сабран могут подумать, что она причастна ко всему этому ужасу, она хотела бы, чтобы генерал пошёл за ними и, ничего им не сказав, привёл к ней, а она при нём объяснится с ними.

Исторические аудиенции шли своим чередом, одна за другой. Жак и Маргарита де Сабран не могли не растрогаться до слёз, когда они услышали из уст выздоравливающей рассказ об ужасном открытии. Нравственно Жорж Брюнель был убийцей Пьера де Сабран. Жак узнал о том, что его брат подписал векселя. Диана предупредила его как сестра, что этот бандит Брюнель будет требовать деньги с него.

Госпожа де Неттанкур у «Топси» рассказывала госпоже Блэн, как замечательно себя вёл во всём этом деле генерал Дорш. Вот настоящий друг, к тому же занимаемое им положение служит гарантией его высокой нравственности… Диана так была потрясена всем случившимся, что согласилась принять аббата Гавриила. Между нами, этот Брюнель имел на неё очень плохое влияние, он отнял у неё веру.

— Но всё-таки, Кристиана, дорогая, — сказала госпожа Блэн, — как можно прожить