Повести и рассказы - Амирхан Нигметзянович Еникеев

– Богач с жиру бесился, поэтому и прыгал! – сердито сказала она. – Вот и допрыгался, и самому беда на голову свалилась. Так ему и надо!

– О чём вы говорите, барышня Сабира! – возразил Салих удивлённо. – Вы что, не верите в любовь?

– Почему не верю? Верю! Любовь ведь бывает только между людьми, которые хорошо друг друга знают. А эти что? Оба из разных городов, одна русская, другой татарин, да ишшу[34] женатый и ребёнок есть. А жена какая симпатичная, терпеливая и ведь любит этого развратника!.. Нет уж, не говорите, это ненастоящая любовь… Слыхали мы, как татарские богачи за русскими бабами волочатся.

Салих, как обычно, сначала от души посмеялся, и, успокоившись, тихонько спросил у меня:

– А по-вашему как, Гуляндам?

А я и не знаю, что сказать. Что бы я ни думала про себя, у меня почему-то нет слов, чтобы сразу ответить. Я постаралась объяснить это Салиху, а он опять спрашивает:

– А вы верите в любовь между ними?

– Что сказать? В любовь Вахита невозможно не поверить, в Ольгину… нет, я не могу поверить, что она любит его по-настоящему.

– Почему?

– Девушку постоянно провоцируют родственники, из-за их вмешательства она и хочет Вахита отделить от семьи – так я поняла из пьесы… Но зачем им надо взять этого татарского купца?

– А чтобы покрестить, – резко сказала Сабира.

Салих снова от души рассмеялся:

– Ну, Сабира, скажет, как отрубит!..

– Ату[35] зачем ещё?.. Какой русский отдаст дочь за некрещёного татарина?!

– Возможно, родственникам девушки надо было проглотить татарского купца без крещения… С другой стороны, и Вахит, возможно, мечтал о капиталах русской девушки. Торговые отношения ведь строятся на оправданных законом хитростях.

– Надо же, я об этом и не слышала.

– Однако в пьесе это очень чувствуется… Короче, барышни, здесь многое завязано в один большой узел: религия, семья, проблемы богатства. Особенно различия религий и национальностей во многих моментах приводят влюблённых к этой трагедии… Да, к тяжёлой трагедии, корни которой пока очень глубоки. Но всё же в будущем таких трагедий не будет, не должно быть.

– Вы правду говорите?

– Да, Гуляндам! Старые предрассудки постепенно рушатся… Например, бедность и богатство всегда были преградой между влюблёнными, а теперь какая в них важность?..

Говорят, на верное слово нет ответа – я промолчала. Мы уже и пришли. Остановились напротив семинарии. (А наш дом рядом с этим зданием в узком переулке.) Здесь, на берегу озера, воздух ещё холоднее, а ветер ещё сильнее. Салих обратился к нам обеим:

– Барышни, не хочется держать вас на этом ветру, идите скорее домой.

А на его ногах только штиблеты. Сабира, показывая на них, заметила:

– Посмотрите на себя, ведь без ног останетесь, бегите, пожалуйста, быстрее!

– А я привык, – ответил он беззаботно и протянул нам руку для прощания.

– Хорошо уснуть вам и красивых снов, барышни!

– И вам тоже, – сказала я. – Спасибо за спектакль!

Он, улыбаясь, смотрел на меня:

– Это я вас должен благодарить, Гуляндам! Послушались. Лишь бы не в последний раз!

Я кивнула головой в знак согласия. Он развернулся и быстро пошёл, мы тоже поспешили к дому.

…Мама ждала нас с готовым чаем. В доме тепло, только немного темновато. Из-за нехватки керосина мы не зажигаем большую фарфоровую лампу под потолком, а пользуемся только переносной семилинейной лампой. Папа ушёл на Ясту-намаз[36].

Мы втроём сели чаёвничать. Мама начала расспрашивать о спектакле. Я уже говорила, кажется, что мама в «благополучные времена» любила ходить в театр и даже русские спектакли посещала. И только теперь, особенно слушая папу, стала никуда не выходить. А папа, как уже упоминалось, сверхосторожный человек. Иногда он бросает очень интересные фразы: «Скорее бы уж влас[37] пришла. Белая ли, красная ли – мне всё равно, у меня нет капиталов, которые мог бы потерять, а влас нужна, без серьёзной влас порядка не будет». Вот он её и ждёт.

На вопрос мамы «Что видели, понравилось ли?» – Сабира, воскликнув: «О-о, Бибималика-апа…» тут же поразительно детально начала рассказывать о спектакле. Её самое любимое занятие было – рассказывать обо всём, что увидела или услышала, вот так подробно, не пропуская ни одной мелочи, иногда приукрасив и даже добавив кое-что от себя…

Я не вмешивалась. У меня у самой было очень важное, очень дорогое переживание, с которым не хочется ни с кем делиться. Я попила две чашки чая и ушла к себе в комнату.

* * *

Да, сегодняшний вечер никогда не сотрётся из моей памяти, нет не сотрётся! Вся моя душа была наполнена тем, что я видела и пережила.

Так сильно взволновал меня, так много мыслей пробудил спектакль, восхитительная игра Тинчурина, Болгарской, Синяевой… Я до сих пор не могу прийти в себя от них…

А знакомство с Фатихом Амирханом! Как высказать совершенно неожиданное воздействие всего этого? Даже спектакль, став лишь только одной частью всего, как будто бы забылся, потерялся. Могла ли я представить себе, что в один из дней знаменитый писатель, одно имя которого околдовывало меня, бросит на меня свой тёплый взгляд и тронет мою маленькую руку своей бессмертной рукой?! Нет, всего этого слишком много для одного вечера… И во всём этом «виноват» Салих, благодарение ему!

Салих!.. Он глубже всего этого находится в моём сердце. Не стал ли он именно сегодня, с сегодняшнего вечера ещё ближе мне? Ведь, входя в зал и усаживаясь рядом с ним, я уже начала чувствовать это сближение. И вот теперь, когда я, раздевшись, легла в тёплую постель, к своему удивлению, не могу избавиться от того, что душой и телом ощущаю редкостное чувство близости этого молодого человека… Что это, Боже мой, что это?! Или это знак того, что я стала взрослой девушкой?! Мне и приятно, и страшно. Я обняла себя обеими руками, будучи в одной рубашке, и, как будто бы прячась от стыда, скорее спрятала лицо в подушку.

VI

Утром, пробудившись, я открыла глаза и услышала в полутёмной комнате какие-то странные звуки. Кто-то ворчит, завывает, а то издаёт неожиданный рёв; и даже сам дом скрипит и стонет, и как будто немного трясётся. Несомненно, эти странные звуки идут снаружи. Я быстро встала и, приподняв край занавески, посмотрела в окно. Оказывается, там сумасшедший буран! Видишь ли, тесно ему в этом мире, вот он и бесится!

Вчера, когда Салих провожал нас, над Кабаном дул