Некоронованные - Дмитрий Георгиевич Драгилев

всем своим существом, всеми фибрами сегодня ночью. Так бутон зависит от солнца. Если ты в скором времени не появишься, мне придется отправиться на поиски тебя. In love, in love, again and again».

Итак, есть желающие забрать этот гербарий, эти сушеные аксессуары, предложив взамен какие-нибудь другие, все еще действующие? Правдивее и свежее? На правах деталей гардероба, предметов одежды, шпангоутов и подшипников, волшебных пилюль.

А случайный опросник, который Бекс однажды в шутку заполнила, не требуется? Читаешь его и думаешь, что не Ребекка, но совсем другой человек вносил в него свои ответы.

Графа первая.

Любимый цвет – красный.

(Хм, что-то не припомню, хотя это и не столь важно.)

Графа вторая.

Любимые блюда: мороженое, хорошо приготовленная курица, борщ.

(Курица? Бекс брезговала ею после всех сообщений о том, как содержат кур. Ведь никакая готовка не в состоянии исправить последствия скученности на фермах, употребления антибиотиков и гормонов для быстрого роста. Принести Ребекке курицу означало заслужить выволочку. Борщ? Было дело. Но борщ варил я.)

Графа третья.

Движима любовью к животным.

(Согласен, см. выше. Был даже период, когда подруга брала собак на передержку. В такие недели у ног Бекс могли вертеться и чавкать трое. Включая Герлинду. Кухня – как игровая площадка – фурор имела оглушительный.)

Графа четвертая.

В последний месяц читала беллетристику, поэзию и научно-популярную литературу, в частности Петера Рюмкорфа, а также «Фрейд, Юнг и Шпильрейн».

(Фрейд со товарищи наводит на мысли. Тайные желания? По крайней мере, у нее не было прошлых абьюзов, как у Непостижимки. Экстраполируемых на новые отношения. Непостижимка, пришедшая на смену Бекс, ее по-спринтерски переплюнула.)

Графа пятая.

Где хотела бы однажды проснуться? На пляже в палатке.

(Тут возразить нечем. Без комментариев.)

Графа шестая.

Нравятся экскурсии, солнце, прогулки с животными, выставки, телесериал «Место преступления», кинотеатры, мороженое.

(Ну это уже повтор. И перебор. Так, как люблю мороженое я, его никто не любит. Даже Гирька. Впрочем, помню скорость, с которой Бекс опустошала розетки с шариками в разных кафе – на берегу Пенештрома, по дороге на Мюггельзее… Училась у Линды. А телесериал «Место преступления», тот самый Tatort, и, бр-р, святая обязанность смотреть его ритуально… Если не со мной, то в каком-нибудь кафе с приятелем.)

Графа седьмая.

Не нравятся опоздания и болтовня.

(Насчет опозданий – правда, насчет болтовни – не вполне. Сколько раз Бекс просила говорить с ней, не молчать… Море фундаментальной тишины колышется, волнуется, увеличивается, вальсирует на раз-два-три. Фигуры не замирают. Впрочем, смотря какие фигуры. Только острова со славянскими урочищами все мельче в очертаниях и объемах. Удивительным образом места, куда мы попадали с бывшей подругой, едва ли не каждый раз оказывались вендскими в праистории. Или это Ребекка нарочно? Дабы обнаружить след полабских девушек? Новая гендерная солидарность? Кстати, кстати, чем промышляли летописные девицы на берегах, зря, что ли, полабские? Искали перлы? Мыли тугие косы, сначала одну, потом другую? Сдавались на милость пришельцев? Говорят, состав воды меняется, как только по реке сплавили лес. Пускай единожды. Наверное, по Доссе тоже сплавляли. И по Хафелю. И по Эльбе. Жемчужин не распознать в измененной воде.)

Вот я все о Бекс, а хотелось рассказать о Линде. Но что от Гирьки осталось? Фигура речи в календаре Хуучина Зальтая? Воспоминания не артефакт и не самый точный материал для историка. Сотня-другая фотографий, возможно, еще хранится в тех самых тумбочке или текстильном коробе. Большой плетеной корзине, считавшейся основным спальным местом собачки, наверняка найдено новое применение. Две лежанки доживают свой век в моем подвале. Когда-то Бекс предупреждала, что отдаст Гирькино тело чучельнику. Однако не только не вспомнила о таксидермисте, она даже не успела мемориально поймать Линду в 3D. Да и зачем историку Гирька? С чего бы? Кто такая, чем отличилась? История знала прославленного четверолапого сапера Джульбарса. Его на Параде Победы великий кинолог Мазовер нес на сталинской шинели. Служебная овчарка-диверсант Дина, обученная женой Мазовера, пустила под откос фашистский эшелон. Тот же Джульбарс снимался потом в кино, в роли Белого Клыка. Еще были американский Чипс и норвежский Бамзе, тоже герои войны. Завоевали пронзительную любовь шотландский сеттер-альбинос, которого играл сеттер английский, и его японский «собрат» – верный и вечный Хатико. Не менее верным и вечным оказался граммофонный фокстерьер Ниппер. Куда денешься с этикетки. Плюс киношные Лесси – сплошь «трансвеститы»: они в фильмах играли собачьих «девушек». Отличилось перед человечеством и трио космических дворняг ЛБС: Лайка – Белка – Стрелка. И Балто с Аляски, и Барри с Альпийских перевалов…

Будь я живописцем, нарисовал бы картину. Линда наблюдает за Бекс в тот момент, когда хозяйка упоминает ее в письме. Но не потому, что догадалась о содержании. Просто-напросто Ребекка ест яблоко. Она была ловкой разбойницей, наша Гирлянда. Насытиться, как вы поняли, не умела. И мы, чтобы уберечь съестные припасы, ставили сенсоры на самом большом коробе – дверном косяке кухни. Не знаю, разгрызла бы ли Гирька те науки, которые оказались по зубам американке Белль, спасшей своего хозяина-диабетика от верной гибели. Но специальное обучение стоило больших денег. Зато помню, как приходилось спасать Линду. Как она умудрилась, например, опрокинуть на себя какой-то химикат – флакон с этим средством стоял в кладовой. Как с трудом я смывал с нее опасную хрень в ванне. Как Гирька кричала, потому что вода после пламенного звука, изрыгнувшегося из АГВ-колонки, вышла слишком горячей…

«Пусто в Берлине без Линды, – написала мне Бекс, – тебе тоже?» Потом напросилась в гости. Пришла, в глаза не смотрит, протягивает два диска. Один из них заказала себе через интернет. DVD с «Ностальгией» Тарковского. На обложке – Олег Янковский и пес. Второй – моих рук дело. Аудиосборник с любимой легкой музыкой – в основном из известных советских фильмов (Таривердиев, Паулс, Андрей Петров), а еще симфоджаз американский, французский. Домашняя компиляция, подарок давнишний.

– Такой чудесный диск! Я его теперь часто слушаю. Музыка замечательная. Но ты не подписал ни названия песен, ни имен композиторов, ни тех, кто исполняет.

– Без проблем, сейчас сделаю, – ответил я, стараясь изобразить покерфейс. – Пусть эта безделица развлечет тебя в пятибуквенные времена кризисов. Или станет путевым знаком. Хотя он у каждого свой.

Серпантин и междолин

if he could once return to a certain starting place

Фрэнсис Скотт Фицджеральд

ИРРАЦИОНАЛЬНЫЙ ЗАДОР

Сегодня в полночь заработала зубная щетка. Сама по себе. Лежа в футляре на стиральной машине. Вечером функционировать не хотела, а в три часа ночи