За гранью. Поместье - Джон Голсуорси

верила, что между Брайаном и Дианой не было ничего, кроме единственного поцелуя, но разве это пустяк, что они дошли до такой стадии в своих отношениях, когда стал возможен поцелуй? У Дианы, троюродной сестры Брайана, были на руках все козыри: общество, авторитет семьи, обеспеченная жизнь и нечто большее, куда более тревожное – извечная тяга молодого мужчины к юной неразбуженной девушке. К девушке, на ком он мог бы жениться! Больше всего Джип преследовала именно эта мысль. Сиюминутную вспышку врожденного животного мужского инстинкта она бы еще могла простить и забыть – о да! Самым ужасным было то, что девушка, которая осаждала и пыталась оторвать от нее Брайана, его кузина. Ах какой ужас, какой кошмар! Разве гордость позволит Джип следить, чтобы он не встречался с другой, стеснять его свободу?

Брайан прошел в гардеробную, и, воспользовавшись моментом, Джип украдкой спустилась вниз. Жизнь должна идти как прежде, прислуге нельзя ничего показывать. Она села за пианино, начала играть, пытаясь вырвать кинжал из сердца, потерянно надеясь, что музыка сотворит маленькое чудо. Вскоре появился Брайан и молча занял место у камина.

Ужин с его потребностью в разговорах для поддержания домашнего уюта – ибо что может быть отвратительнее демонстрации сердечных страданий за столом? – был почти невыносим. Как только он закончился, Брайан вернулся в свой кабинет, а Джип – за пианино. Она сидела в готовности взять аккорд, как только кто-нибудь войдет в комнату, и орошала слезами сложенные на коленях руки. Ей всем сердцем хотелось подойти и заключить любимого в объятия, воскликнув: «Мне все равно! Мне все равно! Поступай как знаешь, иди к ней, главное – чтобы ты хоть чуть-чуть меня любил!» Но возможно ли любить чуть-чуть? Для нее – нет!

В смятении Джип поднялась наверх и легла в постель. Брайан опять прошел в гардеробную и, наконец, при свете свечи опустился у ее кровати на колени.

– Джип!

Она приподнялась и обняла его. Так хватается за спасителя утопающая. Гордость и прочие чувства отступили перед желанием еще раз ощутить близость любимого, вернуть невозвратимое прошлое. Она долго слушала его уговоры, объяснения, оправдания и заверения в любви до гробовой доски; они причиняли боль, звучали чуждо, но в то же время ребячески и трогательно. Джип успокаивала его, прижимая голову к груди и глядя на мерцающее пламя свечи. В этот час она встала над собой. Происходящее в ее собственном сердце потеряло важность, лишь бы он был счастлив и получил все, что хотел от нее или без нее, а если потребуется – окончательно без нее.

Но когда Брайан заснул, настало ужасное время. В предрассветные часы, когда сгущается тьма, Джип не могла остановить рыдания и только прятала лицо в подушку. Плачь разбудил Брайана, и все началось сначала. «Все пропало!» – с надрывом говорила она. «Ничего не пропало, разве ты не видишь?» – с таким же надрывом отвечал он. Наконец, жуткая потребность протаранить лбом стену заставила его вскочить и бегать по комнате, как зверя в клетке – в клетке несбыточных желаний. Ибо, как бывает в любой человеческой трагедии, каждый из них был по-своему прав. Джип отдала ему всю себя и жаждала получать в ответ его всего, но не могла. Брайану была нужна Джип, кое-что в придачу и отсутствие жалоб, но он тоже не мог этого получить. Брайан не признавал несбыточность собственных желаний, Джип признавала несбыточность своих.

Наконец наступило очередное милосердное затишье, он заснул в ее объятиях. Джип долго лежала без сна, глядя в темноту, сознавая свое отчаяние и безуспешно пытаясь найти способ ему противостоять. Брайана невозможно оторвать от другой, внешней жизни, и, пока он живет этой жизнью, кузина будет перетягивать его на свою сторону. Невозможно постоянно следить за ним, устраивать расспросы. Невозможно жить слепо и тупо, довольствуясь крохами, не подавая вида. А если бы они были женаты, было бы лучше? Возможно, только поменялись бы ролями, что еще хуже! Нет, корни уходили намного глубже. В отличие от нее Брайан не был однолюбом. Что бы ни говорил, Джип понимала, что на самом деле он не хочет отказываться от этой девушки. Как он может на это пойти, даже если та отвернется от него первой? Постепенно в уме Джип созрел маленький жестокий план испытания Брайана на искренность. И только обдумав его, она, осторожно убрав руки, повернулась на другой бок и заснула.

На следующее утро, безжалостно придерживаясь своего ночного замысла, Джип улыбалась и болтала как ни в чем не бывало, наблюдая с тревожной болью в сердце за написанными на лице Брайана облегчением и явной радостью от перемены ее настроения. Джип дождалась момента, когда Брайан хотел спуститься вниз, и с невинной улыбкой сказала:

– Забудь все, что было вчера, дорогой. Обещай, что ты ничего не будешь менять. Поддерживай дружеские отношения, ты не должен ничем жертвовать. Я не буду возражать. Я буду вполне довольна.

Брайан встал на колени и прижался лбом к ее животу. Погладив его по волосам, Джип повторила:

– Я буду только рада, если ты сполна используешь свои возможности. Я ни капли не обижусь.

Последние следы тревоги исчезли с лица Брайана.

– Ты это всерьез?

– Да, всерьез.

– Значит, ты поняла, что это был пустяк, ерунда по сравнению с тобой?

Он принял ее притворную жертву. В душу Джип хлынул черный туман.

– Тебе будет очень трудно и неудобно отказаться от дружбы с кузиной. Да и она обиделась бы.

Глубокое облегчение, отразившееся на лице Брайана, заставило Джип расхохотаться.

Он встал с колен и посмотрел на нее:

– Ох, Джип, ради бога, только не начинай все заново!

Она не могла остановить смех, затем, отвернувшись, всхлипнула и спрятала лицо в ладонях, не отвечая ни на какие мольбы и поцелуи. Оттолкнув Брайана, Джип бросилась к двери. Разумом завладела безумная мысль: «Зачем продолжать? Если бы я умерла, ему стало бы только легче, для всех наступили бы мир и покой!» Брайан встал у нее на пути.

– Джип, ради бога! Я откажусь от нее. Конечно, откажусь. Будь… будь благоразумна! Она и мизинца твоего не стоит!

Опять наступила передышка, однако теперь оба знали, что она вызвана лишь изнеможением. И все-таки передышка была очень нужна, потому что сердце не в состоянии долго поддерживать такое напряжение.

Стояло воскресное утро. Звонили церковные колокола, ураганный ветер с юго-запада прекратился, наступило затишье, которое обычно приходит ночью и длится, как правило, половину дня. Сад был усеян листвой всех оттенков – от зеленого с желтыми крапинками до цвета потемневшей