За гранью. Поместье - Джон Голсуорси

и убил его. У этого дьявола ссадины на боку, которым он зацепился за стену. Быстрее, бегом! Притащите волокушу, иначе она умрет вместе с ним в этой грязи. Уложите ребенка в постель, пошлите за врачом, отправьте телеграмму майору в Лондон, чтобы немедленно приезжал. Ох, черт вас дери, не стойте разинув рот! Что толку выть и причитать!

На стыке двух полей свет фонаря и луны падал на старый каменный сарай, плющ, сломанную калитку, грязь, золото опавшей листвы и два неподвижных, прилепившихся друг к другу тела. Сознание Джип унеслось в неведомую даль. Между мертвым и живой как будто больше не было разницы. Вскоре, раздвигая осоку, к дому двинулась процессия: две волокуши, – одну тащили двое мужчин, вторую – две женщины и мужчина, позади всех шел старый Петтанс с лошадью.

Глава 11

Когда Джип пришла в сознание после спасительной дозы морфия, она уже лежала в своей постели, и в первую секунду, еще в дремоте, повернулась к любимому. С закрытыми глазами она привычно протянула руку, чтобы ощутить его рядом, прежде чем снова погрузиться в сон. Рука не нащупала ничего теплого или плотного, но все еще отуманенный морфием разум подсказал расплывчатую, сиротливую мысль: «А-а, хорошо. Мы в Лондоне!»

Джип повернулась на спину. В Лондоне! Значит, что-то случилось! Она открыла глаза. Похоже, огонь горел всю ночь. Кто-то сидит в кресле, или ей это снится? Джип вдруг, сама еще не понимая почему, задышала быстро-быстро, всхлипывая и хватая ртом воздух. Фигура в кресле пошевелилась, огонь осветил лицо. Бетти! Джип закрыла глаза, вся покрывшись ледяным потом. Сон!

– Бетти! – шепотом позвала она.

– Да, милочка? – послышался приглушенный ответ.

– Что происходит?

Сначала молчание, потом сдавленное:

– Не надо думать! Не надо! Ваш папочка скоро приедет, моя милая!

Широко открыв глаза, Джип посмотрела сначала на огонь в камине, на фигуру в кресле-качалке, потом на пятнышко света, пробивавшегося из-под шторы. К ней начала возвращаться память. Джип плотно прижала обе руки к сердцу под одеялом. Выходит, она не умерла вместе с ним, она все еще жива, не сойдет вместе с Брайаном в землю. Внезапно в душе вспыхнуло пламя адской ярости: зачем они сохранили ей жизнь?

На пересохших губах появилась вымученная улыбка.

– Бетти, очень пить хочется. Принесите мне чашку чая.

Тяжелая фигура поднялась с кресла и подошла к кровати.

– Да, моя милая, сию минуту. Вам это пойдет на пользу. Так держать.

– Да.

Как только стукнула дверь, Джип вскочила с кровати. Кровь толчками бежала по жилам. В сердце зашевелился тайный замысел. Джип подбежала к гардеробу, схватила длинную шубу, сунула голые ступни в мягкие туфли, обмотала голову лентой кружев и открыла дверь. Темно, и никого нет! Затаив дыхание и стараясь не шаркать, она спустилась по лестнице, откинула дверную цепочку, открыла дверь и, выбежав во двор, тенью пересекла газон до садовой калитки, побежала по улице с черными, ронявшими капли деревьями. Утренняя серость начала разбавлять ночную тьму, и Джип уже различала собственные ноги среди луж.

Послышался скрежет и натужный рев автомобиля, на верхней передаче взбиравшегося по склону холма. Джип присела у зеленой изгороди. Свет фар, как щупальцы, шарил вокруг, с волшебной яркостью выхватывая из темноты кусты и стволы деревьев, отражаясь от мокрой дороги. Шофер повернул голову в сторону Джип, кузов машины уплыл в темноту, оставив в напоминание о себе лишь огонек стоп-сигнала. Возможно, машина везла к красному домику ее отца, врача или еще кого-нибудь, кто помешает ей умереть. Адская ярость вспыхнула с новой силой, и она побежала дальше. Стало светлее, из калитки, мимо которой она проходила, вышел и поздоровался с ней мужчина с собакой. Джип даже не посмотрела на него. Мягкие туфли потерялись. Она бежала босиком, не обращая внимания на камни и сорванные ветром сучья под ногами, в сторону вчерашней дороги с левой стороны от гостиницы, ведущей прямиком к реке, на безлюдный берег.

Вот она уже на этой дороге, в ста или чуть больше шагах от берега, уже показались ивы и полоска светло-серого цвета – Темза. Река… «Уходи, ты плывешь по течению». Течение реки унесет все самые счастливые часы ее жизни! Если душа Брайана еще здесь, она найдет ее именно в этом месте, где он пел, лежал, положив голову ей на грудь, плавал и плескался рядом с ней, где она могла мечтать, созерцать красоту и любить, любить.

Джип вышла на берег. Темза текла мимо, холодная, серая и молчаливая, текла еще быстрее, чем вчера; в первых лучах мутной зари медленно светлел дальний берег. Джип остановилась, не в силах отдышаться после долгого бега. Колени дрожали и подгибались. Она села на мокрую траву, обхватила руками поджатые ноги и стала раскачиваться взад-вперед. Мокрые волосы рассыпались и облепили лицо. Кровь стучала в ушах. Сердцу не хватало воздуха. Все тело горело огнем и в то же время словно пребывало в ступоре. Джип сидела, качая головой, как человек, дышащий напоследок, восстанавливая дыхание и душевные силы, готовясь распрощаться с жизнью и скользнуть в свинцово-серую воду. Ее вдруг охватила странная отстраненность, какую ощущаешь в бреду, отчего она как бы со стороны увидела себя сидящей на берегу и подумала: «Я увижу себя плывущей в камышах, уже мертвой. Я увижу, как на меня будут недоуменно смотреть птицы». И вдруг затряслась от сухих рыданий; все, что ее окружало, исчезло, осталось лишь качание тела, судорожные вздохи и шум дыхания в ушах. Ее мальчик, бедный мальчик, бедный его лоб! «Уходи, ты плывешь по течению!» Джип повалилась лицом вниз и вцепилась ногтями в мокрую траву и сырую землю.

Появилось солнце, проложило светлую полосу вдоль кромки воды и вновь спряталось. В ивовых кустах защебетала малиновка. На голую лодыжку Джип опустился листок.

Уинтон провел на охоте всю субботу, вернулся в Лондон вечерним воскресным поездом и отправился прямиком в клуб ужинать. Он задремал с сигарой; его разбудили, когда клуб закрывался на ночь. Когда он явился в дом на Бери-стрит и нашел телеграмму, шел уже третий час ночи.

«С мистером Саммерхеем случилось несчастье. Приезжайте быстрее. Бетти».

Уинтон никогда не проклинал свою немощь сильнее, чем в те минуты, когда Марки помогал ему одеться, упаковать багаж и вызвать такси, способное выдержать дальнюю поездку. Они отправились в путь в полчетвертого утра. Всю дорогу Уинтон, закутавшись в шубу, нетерпеливо сидел на краешке сиденья в готовности высунуть голову за перегородку и дать водителю команду. Ночью разыгралась буря, Уинтон не