Худший корабль во флоте - Скайлер Рамирез

выглядела такой воодушевленной и сияющей при отходе из порта, что я почти поверил, будто она жаждет скучного патрулирования на задворках системы. Но притворялась она или нет, она выглядела сногсшибательно, сидя на своем посту и глядя на главный экран, поэтому я решил просто наслаждаться видом и не портить ей настроение.

— Машинное отделение, — позвал я, и ИИ мостика автоматически передал мой голос в недра корабля. — Ченг, ионный двигатель готов?

— Так точно, сэр! — донесся чрезмерно восторженный ответ О’Мэлли, и я невольно слегка покачал головой. — Готов, когда вам понадобится, капитан.

Прекрасно, хоть я и молился о том, чтобы в последнюю минуту случилась неисправность, которая задержала бы нас на станции еще на день или два. Черт, если бы мне повезло, у нас произошел бы катастрофический сбой, который отправил бы нас в сухой док на следующие три месяца. Но, видимо, я был проклят хорошим главным инженером или просто обладал самой худшей удачей среди всех капитанов в истории флота Его Величества.

Так или иначе, нас ждало свидание с каким-нибудь захудалым пылевым облаком за астероидным поясом Герсона. Если очень повезет, может, даже наткнемся на контрабандистов. Или не повезет — это с какой стороны посмотреть.

— Очень хорошо. Рулевой, приготовиться к запуску основного двигателя на одну треть мощности, — неохотно произнес я.

Лин на своем посту дернулась, будто я дал ей пощечину.

— Э-э, сэр. Вам не кажется, что стоит сказать пару слов экипажу, прежде чем мы запустим основной двигатель? Может, сообщить им наши приказы… или представиться.

Эх. Пусть Лин и была сногсшибательнее большинства кинозвезд, каких я только видел, но она начинала меня немного утомлять.

— Ах, конечно, — вяло ответил я. — Откройте общий канал связи, пожалуйста, старпом.

Она кивнула и жестом показала, что все готово. Я помедлил, а затем заговорил.

— Дамы и господа, говорит капитан Брэд Мендоза. Я принял командование кораблем Его Величества «Персефона»… — я сверился с имплантом, — вчера в 17:00. Наш приказ — отправиться в плановое патрулирование внешних рубежей системы на ближайшие три недели, после чего мы вернемся на станцию «Герсон» для пополнения запасов и получения нового задания. Это все.

Я жестом велел Лин отключить канал. Она подчинилась, но по ее лицу я видел, что разочаровал ее. Чего она ждала, какой-то торжественной речи? Будто это что-то значило для неудачников на этом корабле. Эта мысль тут же заставила меня представить, как громадный Джейкобс хохочет над любой речью, которую я бы попытался произнести. Я решительно отогнал этот образ и снова сосредоточился на своем старпоме. Она все еще смотрела на меня и хмурилась.

Ну и ладно. Всем не угодишь. Может, она захочет обсудить это позже, наедине, скажем, в моей каюте.

Эту мысленную картину я изо всех сил старался удержать в голове на протяжении всего пути к внешним рубежам системы.

Ужин в тот вечер был значительно лучше, чем накануне. Я узнал, что обычно на «Персефоне» готовил Хоуг, но прошлой ночью он, как и говорил, отсутствовал, получая последние припасы для корабля. В его отсутствие ужин готовил матрос второго класса, и результат был плачевным. Но теперь, когда Хоуг вернулся, пришлось признать, что в этом походе может быть и светлое пятно, помимо восхитительных форм Лин. Мой новый стюард был превосходным поваром, каким-то образом превращая даже скучные и полуотвратительные флотские пайки в нечто не просто съедобное, а по-настоящему вкусное.

За ужином Лин молчала. По-видимому, моя не слишком вдохновляющая речь при отходе со станции расстроила ее больше, чем я рассчитывал. Она даже не смотрела в мою сторону.

Есаян, напротив, сверлила меня взглядом. Я не ошибся, она и впрямь была буквоедкой, и моя выходка с перегрузкой маневровых при отстыковке вывела ее из равновесия. По крайней мере, мне удалось развеять ту надежду, которую они обе на меня возлагали; лучше уж сразу расставить все по своим местам.

Я заводил друзей направо и налево. К счастью, сегодня к нам присоединился О’Мэлли вместе с энсином Как-Там-Его — тем самым тупицей, который, казалось, был счастлив оказаться на «Фальшивке». На мостике вахту нес Ингбар. Так что разговорчивый главный инженер говорил почти за всех, без умолку болтая о какой-то тонкой настройке корабельной искусственной гравитации. Что-то о том, как получить несколько лишних «же» ускорения на пределе за счет улучшения инерционных демпферов. Я пытался слушать, честное слово. Но я давно не жил по строгому расписанию. Заливание глаз до беспамятства в месяцы после военного трибунала не требовало от меня подъема в определенное время по утрам.

Так что я едва досидел до конца ужина, не уснув лицом в тарелке с макаронами. А это было бы обидно. Хоуг каким-то образом раздобыл свежие помидоры для соуса. Где он их нашел на орбитальной станции, было выше моего понимания, но спорить с результатами его трудов я не собирался.

Наконец ужин закончился, я встал и, сославшись на бумажную работу, которую нужно было сделать, ретировался. Бумажная работа действительно была — для командиров кораблей вечная борьба с ее виртуальными завалами была нормой, — но я не собирался ею заниматься. Я просто отчаянно хотел спать.

К несчастью, у моего старпома были другие планы. Лин последовала за мной из кают-компании, и я прошел уже полпути до своей каюты, прежде чем понял, что она идет прямо за мной. Повернувшись к ней, я постарался не выдать своего изнеможения и досады. Я мечтал о том, как она последует за мной в каюту, но, судя по выражению ее лица, обстоятельства были совсем не те, о которых я фантазировал.

— Да, коммандер? — подтолкнул я ее, вскинув брови — одновременно чтобы выглядеть вопрошающе и чтобы не дать глазам закрыться.

Она замерла, на мгновение смутившись, но затем заметно расправила плечи и посмотрела мне прямо в глаза.

— Сэр, не могли бы мы поговорить? Наедине?

Внутренне я вздохнул. Но внешне кивнул.

— Конечно, коммандер. Давайте пройдем в мой кабинет.

Я думал, что внезапный разговор с Лин станет худшей из моих проблем в тот вечер, но прямо перед моей каютой мы столкнулись со старшиной Джейкобсом.

Должен признать, за последний день после принятия командования я в основном иррационально убеждал себя, что не буду часто сталкиваться с этим человеком на корабле. Нелепость — в конце концов, на всей «Персефоне» нас было всего двадцать четыре человека. Это не линкор с экипажем в две тысячи или даже мой старый