Bookship. Последний книжный магазин во Вселенной - Мария Закрученко

выбивающий странный ритм. Когда он стихает, к костру выходит человек в деревянной маске – они все тут в подобных масках, вот почему лица показались Дику странными. Человек говорит что-то, произносит речь, и Дик прислушивается, стараясь разобрать смысл. Дома у него неплохо получалось определять акценты иномирцев, иногда бывающих в гостях, и в городе-порте, куда его взяли однажды, разные говоры сливались для него в музыку, а не в странный шум. Вот и теперь Дик чувствует что-то знакомое в словах человека в маске, только пока они не сложились в речь. По нервной привычке забравшись руками в карманы, Дик нащупывает планшет, о котором успел позабыть, а ведь собирался вести полевой дневник, как корабль и советовал! Что ж, самое время.

Дик почти на ощупь включает в планшете переводчик и поглядывает на экран, стараясь не отвлекаться от происходящего у костра. Слова стандартного языка будто сильно исковерканы в какой-то злой игре, но среди них есть такие, корни которых напоминают о своем происхождении. Переводчик выдает обрывки предложений, произнесенные человеком в маске:

– Небесный огонь принес знамение… огонь очистит злаки… окропить урожай кровью…

Все это выглядит странной и глупой игрой слишком увлекшихся детей, но Дик боится упустить хоть что-то.

К костру подводят молодую девушку – хрупкостью и красотой она напоминает Петру, такие же светлые волосы, только очень длинные. Она в простой грубой рубахе и боса. Встает напротив человека в маске, принимает из его рук какой-то кубок, делает глоток… поворачивается к маске спиной, замирает. Из своего укрытия Дик видит, как крепко она зажмуривается, с какой силой сжаты ее кулачки. За тенью костра стихли звуки странной мелодии перестука. Человек в маске еще не вытащил из чехла на поясе каменный нож, но Дик уже догадался, что будет дальше. И этого он допустить не может.

Он не успевает даже подумать, просто выскакивает из своего укрытия, хватает девушку за руку, толкнув ее на себя. Она вскрикивает, оступается, но бежит за ним сразу. Дик тащит ее в спасительную темноту леса. Позади слышатся восклицания, страшные тем, что отчасти они ему понятны.

Она ненавидит себя за слабость. Здесь, на борту, у нее все должно быть под контролем. Но, если быть до конца с собой честной, не все задачи капитана даются ей на высший балл. Она помнит наизусть все скрытые дороги контрабандистов и может провести корабль в этой межзвездной тьме вручную на глаз, без карты и навигации, прямо под носом у Инквизиции. Может вытащить Йохана из-за игорного стола за минуту до крупного проигрыша. Может успокоить Петру в моменты ее обострений, и вот этого не может никто, кроме нее. Но экономика – не ее конек, пусть это и получается скрывать от экипажа. Она и так подзатянула пояса везде, где можно. На ремонте экономила, все своими силами да силами корабля. Жалованье команде не платит уже какой стандартный месяц. Петре-то все равно, а вот Йохан возмутится сразу, как только они попадут в более-менее приличный порт с кабаками и лицензированными борделями. Наложенный Морганом штраф вкупе с ущербом, им же и нанесенным, пробивал в бюджете ощутимую дыру. Последней надеждой оставался этот чертов заказ с Биа-4, за который она взялась не иначе как с отчаяния – зареклась же работать с мирами четвертой категории. Слишком далеко, выгоды от таких полетов немного. Но оплата половины груза прошла, да и место не то чтобы незнакомое. С Айваном, этим местным царьком в дурацкой шапке больше его самомнения, обычно можно было договориться. Но когда он начал заговаривать ей зубы, стало понятно, что заработанные деньги придется добывать с боем. Как же бесит!

На память вдруг пришел Берт, бывший механик, – каким незаменимым он был в переговорах! Просто встанет рядом, улыбнется, а то и положит огромную ручищу на плечо должника – и сумма долга сразу же оказывается на счете. А капитан? Он бы не одобрил ее снобизма к отсталым мирам. Сам в первую очередь брал назначения именно на края обжитой галактики. Говорил, что здесь их груз нужнее всего. Нужнее воздуха. Поэтому так разозлило ее замечание новичка. Да что он знает о необходимом грузе! Надо будет провести с ним воспитательную беседу, если Петра не может донести элементарные правила субординации.

Плохо дело, если она начала вспоминать Берта и капитана. Так и до плаксивой ностальгии недалеко. Она не может себе этого позволить. Как, впрочем, и всегда. Значит, будет решать проблемы по мере поступления.

Сигнал вызова по внешней связи прорезается сквозь неприятные мысли. Это еще кто? Круглое лицо с экрана вызывает не меньше раздражения, чем в первый раз за сегодня.

– Айван, если это не оплата, нам нечего обсуждать, – говорит она, глядя куда-то в сторону. – И я не принимаю в счет долга скот, мне твои козы весь трюм загадят.

– Ну что ты, капитан Bookship, – говорит местный царек каким-то слишком вкрадчивым голосом, с упором на последнее слово. – Я совсем о другом. Ты не дослушала меня сегодня, так быстро ушла… Есть разговор, очень… приватный… не для Сети и не для лишних ушей.

Капитан еле сдерживается от того, чтобы закатить глаза. Скандалы и интриги мелкопоместного двора. Что может быть скучнее?

– У меня есть информация. Думаю, это будет взаимовыгодный обмен.

– Что ты можешь мне предложить, Айван?

– Кое-что… о кни… Говорю же, не по открытому каналу.

Она задерживает руку над выключателем. Слово, что было чуть не произнесено, может все разрушить… или наоборот. Немногие в мирах четвертого класса, даже обладай они передатчиками и просматривай регулярно Сеть, могут похвастаться знаниями об эпохе книжников. Это на самом деле может быть интересно.

– Приходи на восходе, – решает капитан. – Но это не отменяет всего остального!

– Конечно нет! До завтра, капитан!

Толстое лицо улыбается и пропадает.

Наверняка ерунда какая-то, но она его выслушает. Завтра. Все завтра.

Они бегут. Лес за спинами рычит, хохочет на разные голоса. Не спрятаться. Дик потерял ориентир, он просто старается не упасть, не зацепиться о корни и камни. Было бы глупо погибнуть вот так нелепо после всего. Рука девушки – мягкая, нежная – в его руке, вот зачем это все было. В какой-то момент девушка обгоняет его и даже тащит за собой, указывая направление. Босая и почти раздетая, она ориентируется в лесу лучше него, и Дику ничего не остается, как подчиниться. Они сначала бегут, потом идут долго, время словно кончилось, осталась одна вечная ночь. Когда они выбираются на большую поляну, освещенную светом звезд, Дик уже ног под собой не чует. В отличие от спутницы. Та все тащит его к большой разверстой пасти пещеры, ведущей, насколько Дик может судить, в гору. У самого входа он ловит девушку за локоть и говорит, почему-то шепотом:

– Подожди! Вдруг там дикие звери!

Девушка смотрит на него непонимающе и ныряет под своды пещеры. Он идет следом, рассматривая поросшие мхом и расчерченные рисунками стены. Свет почему-то есть, так под ночным небом ровное холодное свечение звезд разгоняет мрак, хотя Дик и не понимает, как это возможно. Наконец девушка останавливается в какой-то нише, подводит Дика туда, снимает с себя единственное украшение и кладет на что-то типа выступа. Там уже лежат несколько похожих вещей: кулоны из камней в виде животных или людей, увядшие листья. Все это слегка фосфоресцирует, как в звездном свете. Девушка быстро делает руками какой-то знак, а потом садится и жестом манит к себе Дика. Он опускается рядом. В серебристом неровном свете она похожа на призрака, на ИИ корабля книжников, который он видел совсем недавно.

– Дик, – он тыкает себя пальцем в грудь в жесте, понятном в любом уголке Вселенной. – Ты?

Палец указывает на девушку.

– Аайе, – говорит она тихо и улыбается.

– Аайе, – повторяет Дик. – Красиво. Где мы, Аайе?

Она произносит какое-то слово, но Дик не понимает и жестом просит ее повторить. Но и со второго и третьего раза смысл не удается разобрать. Тогда Дик достает планшет, подносит девушке под нос и кивает, мол, повтори. Она смеется, но повторяет, медленно, как ребенку. Переводчик отзывается словом: «Прародина». Именно так, ошибки быть не может.

И тут до Дика доходит.