Формула огня - Джек из тени

Я повернулся к Урсуле, которая, наблюдая за этой сценой, стояла неподалёку, скрестив на груди свои могучие руки. На её лице играла хищная, предвкушающая ухмылка.

— Военачальница!

— Да, Железный Вождь? — её голос пророкотал, как камнепад.

— Видишь этих… воинов? — я указал на застывших в шоке аристократов. — Это пополнение для твоего отряда.

Урсула оглядела их с ног до головы, как мясник оглядывает поросят.

— Они же дохлые, — вынесла она вердикт. — Сдохнут в первой же каменоломне.

— Ничего. Значит, будут хорошо удобрять почву, — ответил я. — Это приказ. Они поступают в твоё полное распоряжение. Определи их на самый тяжёлый участок. К оркам. Пусть твои парни научат их, как правильно махать кайлом. И установи им норму. Двойную.

Теперь шок на лицах «добровольцев» сменился ужасом. Они наконец-то начали понимать.

— Вы… вы не имеете права! — взвизгнул Райхенбах, и его голос сорвался на фальцет. — Я — граф! Мой отец…

— Твой отец далеко, — отрезал я, подходя к нему вплотную. Я был ниже его на полголовы, но сейчас, глядя ему в глаза, я чувствовал себя гигантом. — А здесь, сопляк, твой отец — я. И твоя мать. И твой бог. Здесь мой закон. И по моему закону, отныне в этом лагере вводится трудовая повинность. Для всех.

Я развернулся и обратился ко всему лагерю, который замер, вслушиваясь в каждое моё слово.

— Слушать всем! С этого дня и до окончания строительства, каждый, кто находится в этом лагере, независимо от звания, происхождения и расы, будет работать! Солдат, рыцарь, орк, гном, человек, лис и так далее! Каждый, кто не стоит на посту, не лежит в лазарете и не чистит оружие, берёт в руки кирку, лопату или тачку! Мы строим наш общий дом, нашу общую крепость! И тот, кто ест хлеб этой крепости, будет скреплять её камни своим потом! Любой отказ от работы будет расцениваться как саботаж и неповиновение приказу в военное время! Наказание — порка и карцер. Повторный отказ — расстрел. Исключений не будет ни для кого!

Я снова повернулся к Райхенбаху, который смотрел на меня с ненавистью и бессильной яростью.

— Это касается и вас, «герои». Особенно вас. Вы хотели разделить с нами тяготы? Что ж, я даю вам эту возможность. Добро пожаловать в ад!

Я кивнул Урсуле.

— Забирай.

Она ухмыльнулась, обнажив свои клыки, и шагнула вперёд. Вместе с ней из толпы вышли два её самых огромных орка, каждый размером с молодого медведя. Они встали за спинами аристократов.

— Ну что, щеночки, — прорычала Урсула, и от её голоса у «добровольцев» подкосились ноги. — Пора на работку. Познакомлю вас с настоящим мужским делом. Посмотрим, из чего сделана ваша «благородная кровь».

Райхенбах попытался что-то сказать, но один из орков просто положил свою огромную, как лопата, ладонь ему на плечо и слегка сжал. Граф пискнул, и его лицо исказилось от боли.

Их повели через весь лагерь, мимо рядов солдат, которые молча расступались, давая им дорогу к каменоломням, где уже вовсю кипела работа. Я смотрел им вслед на их холёные, испуганные лица. На их дорогие камзолы, которые через час превратятся в грязные лохмотья. На их белые руки, которые к вечеру будут сбиты в кровь.

И я не чувствовал ни злорадства, ни удовлетворения. Это было жестоко и несправедливо с точки зрения их мира. Но это было необходимо. Это был урок для всех. Для аристократов в столице, которые получат весть о том, что их сыновья таскают камни наравне с орками. И для каждого солдата в этом лагере, который теперь видел, что в моём мире старые законы больше не действуют. Здесь нет ни графов, ни простолюдинов. Здесь есть только те, кто работает и сражается.

Я смотрел, как их маленькая, нарядная группка скрывается за поворотом, ведомая двумя гигантами. И я слышал, как за их спинами, в рядах простых солдат, раздался первый смешок. Сначала один, неуверенный. Потом второй. А через мгновение весь лагерь, который только что хоронил своих товарищей, взорвался грубым, гортанным, освобождающим хохотом. Они смеялись над унижением тех, кого привыкли считать своими господами. И в этом смехе я услышал ещё один звук, треск ломающегося старого мира. Мой фундамент становился всё крепче.

Глава 7

Смех затих так же внезапно, как и начался, оставив после себя странное, звенящее послевкусие. Он не принёс облегчения, нет. Скорее, послужил чем-то вроде клапана, через который армия выпустила пар, весь тот ужас, напряжение и чудовищную усталость, что накопились за последние дни. А теперь, когда клапан закрылся, наступила тишина. Тяжёлая, вязкая, пропитанная запахом крови и погребальных костров. Солдаты молча смотрели на то место, где скрылась процессия униженных аристократов, и в их глазах я не видел ни радости, ни злорадства. Только какое-то новое, трезвое понимание того, что старый мир с его графами и баронами, с его честью и благородством, сгорел в этой долине вместе с тысячами эльфийских тел. И из этого пепла сейчас, прямо на их глазах, рождалось нечто иное. Уродливое, жестокое, но, возможно, единственное, что могло дать им шанс выжить.

Я не дал им долго рефлексировать. Тишина на войне вещь опасная, она рождает сомнения и страх. А мне нужны были не сомневающиеся, а работающие.

— Отбой представлению! — мой голос прозвучал резко, как удар хлыста, обрывая затянувшуюся паузу. — Вы думали, я вам цирк приехал показывать? За работу! Каждый знает свой участок! Двигайте задницами, пока солнце ещё высоко!

Слова подействовали. Армия, как единый, пусть и израненный, организм, вздрогнула и пришла в движение. Все расходились по своим местам, и уже через несколько минут долина снова наполнилась привычными звуками. Грохотом, пылью, матом.

Стройка. Вот как теперь называлась наша жизнь. Она не была похожа на те аккуратные, вылизанные проекты, что я видел на Земле. Никаких тебе планов-графиков, техники безопасности и профсоюзов. Это был яростный хаос, который, как ни странно, подчинялся моей воле. Вся долина превратилась в кипящий муравейник, где фундаментом служили кости, а раствором кровь и пот.

Я шёл через этот управляемый ад, и каждый шаг был проверкой на прочность. Вот, у подножия склона, бригада гномов под руководством старого Гимли священнодействовала над скалой. Они не просто долбили камень, нет, это