Карфагенский мореход - Александр Васильевич Чернобровкин

Через пролив находится знакомый мне город Угарит, потерявший былое значение, потому что добыча меди на Кипре сильно снизилась, и большую часть этого металла отправляют в многочисленные греческие полисы на южном и западном берегах полуострова Малая Азия.

— Не спеши! Лучшие покупатели в этих краях живут на нашем острове, — весело посоветовал он.

Насчет лучших, не знаю, но те три типа, которые прибыли, явно решили развести залетного вавилонянина. Они были разными по возрасту, росту, телосложению и цветовой гамме одежды, но при этом казались мне близнецами. Может быть, из-за одинакового пофигизма на лицах. Типа как мы устали торговать со всякими идиотами! Кстати, этим словом сейчас греки обозначают человека, который не участвует в общественной жизни, держится особняком. Через двадцать три века таковыми будут считать его противоположностей, добавляя прилагательное «полезные». Посмотрев образцы товаров, они так правдоподобно скривили физиономии, что я подумал, что мои матросы достали самые худшие образцы и даже проверил, не так ли это? Оказалось, что лучшие, поэтому дальше наблюдал театральное представление с интересом.

— И сколько ты хочешь за это барахло? — спросил как бы без делового интереса, а любопытства ради, один из них.

Я перечислил цены, довольно божеские.

— Нет, что ты! — пренебрежительно махнул рукой второй. — Так дорого никто здесь не купит.

— А ты теперь скажи, что надо сбавить цену наполовину — и вчетвером засмеемся, — подсказал я третьему купцу, самому старому из них.

Он захохотал сразу, причем так искренне и задорно, что заулыбались все.

— Я же говорил, что халдея не проведешь! Они учатся торговать с колыбели! — произнес, вытирая выступившие от смеха слезы, третий купец.

Допустим, торговать я научился, когда начал путешествия по эпохам. На собственных ошибках. Теорию пополнил только во второй половине двадцать первого века и чисто от скуки. Оказалось, что все тогдашние новомодные приемы были хорошо забытыми старыми. Правда, были и новинки, но для торговли с искусственным интеллектом. При введении нескольких противоречивых условий он порой выбирал самый худший вариант в надежде на продолжение партнерских отношений или по каким-то другим причинам, известным только ему.

Дальше мы обговорили, кто, что и сколько купит, после чего купцы переправились на берег и прислали грузовые лодки, на которые мои матросы перегружали товары. Рядом вертелись другие мелкие плавсредства, с которых любопытные рассматривали тендер. Ничего подобного раньше не видели. Наверное, никак не могут понять, почему это кораблестроительное недоразумение до сих пор не утонуло?

Глава 29

В Сор я привез медь в плоских слитках и вино в пифосах. Часть тары оставил себе. Пригодится для хранения продуктов на новом судне, на котором экипаж будет намного больше.

Я собирался сделать еще пару рейсов на Пер Амон, но ко мне подошел Элулай и предложил продать тендер ему и компаньонам.

— Ты ведь говорил весной, что готов уступить судно за три сотни дариков, — напомнил кормчий.

— Если у вас есть такие деньги, забирайте, — согласился я. — Как раз успеете до холодов отбить часть затрат.

Сделку оформили на папирусе в присутствии писца и шести свидетелей. Покупателями вместе с Элулаем выступили еще два купца-судовладельца, имевшие по несколько галер. Видимо, подсчитали и поняли, что мой маленький тендер намного выгоднее. Тут же начали грузить в него товары. Куда намериваются везти, мой бывший наварх не захотел говорить. Наверное, побоялся, что после постройки нового судна перехвачу маршрут, а я всего лишь собирался посоветовать, куда лучше не соваться. Финикийцы с подозрением относятся к советам конкурентов.

Я снял небольшой домик на материке рядом со стапелем. Сдавался он, в том числе, и со служанкой-рабыней, которую можно было выбрать из имеющихся шести. Были они одна страшней другой. Наверное, жена владельца дома запрещала покупать красивых, чтобы не отвлекался от супружеских обязанностей. Я выбрал самую молодую по имени Фрида. Она безропотно обслуживала меня днем и ночью и радовалась, что может есть до отвала. Я регулярно ходил на охоту или рыбачил, дополняя свой стол свежей дичью и рыбой, которую при всем желании не успевал стрескать в одну харю, а, пока не наступили сильные по местным меркам холода, еда быстро портилась. Стрелял в основном уток и зайцев. У местной разновидности последних белые круги вокруг глаз, которые из-за этого кажутся больше. В холода добывал горную газель. Самец весит килограмм двадцать-двадцать пять. Мяса хватало нам надолго, потому что окорока коптил, соорудив для этого небольшую камеру. На аромат подтягивались все соседские коты и бездомные собаки.

Большую часть времени проводил на стапеле, контролирую строительство шхуны. Решил обзавестись гафельной двухмачтовой длиной девятнадцать с половиной метров. Исходил из длины ствола тиса, из которого изготовлен цельный киль. Шириной будет четыре и восемь десятых метра, осадкой два и грузоподъемностью где-то около ста тонн, чтобы брать больше, чем галеры. Длинный бушприт для поднятия двух кливеров. Мачты-однодревки будут немного наклонены в корму. К фок-мачте присоединим «ворон» на тот случай, если я решу взять кого-нибудь на абордаж. Три трюма, средний самый большой. В полубаке кубрик для матросов. В полуюте каюта капитана у правого борта, у левого — двухместная для кормчего Керки и боцмана Дана, а под ними кладовые для провианта. Румпель будет поперечным — со вторым шарнирно закрепленным коленом. Для маневров в порту десять весел и съемных банок, по пять у каждого фальшборта. Два якоря и вертикальный кабестан со съемными вымбовками для подъема их.

Параллельно шли пошив парусов и изготовление канатов. И тех, и других потребовалось много. Первые и часть вторых пропитывали горячим льняным маслом, а затем раствором воска и животного жира, чтобы меньше впитывали воду. Напоследок красили в серый цвет с более светлыми пятнами, чтобы сливались с небом и морем. Высокий надводный борт и фальшборт тоже сделали серыми в пятнах. Получилось не очень эстетично, зато предельно функционально.

На постройке шхуны работало много очень толковых мужиков разных специальностей за небольшие деньги, хотя работы хватало, одновременно шло строительство двух купеческих тридцатишестивесельных галер и двух военных триер для базирующегося сейчас на острове Крит возле Саламина, персидского флота под командованием афинянина Конона. Как я догадался, сорские финикийцы решили детально изучить строительство кораблей нового типа, которые не боятся штормов и при этом ходят намного быстрее не только их «круглых» судов, но и галер. Исходили из принципа, что одна голова Абиэла — хорошо, а еще два десятка не менее умных — лучше. Я ничего не скрывал,