Карфагенский мореход - Александр Васильевич Чернобровкин

на лодке, пока что нет, лишь небольшой форт для контроля устья реки. Я решил наведаться в ближний к Риму порт Пирги, который обслуживал Кайсру, один из двенадцати главных этрусских городов. Латины, будущие римляне, дали городу имя Цере, от которого пошло слово «церемония», потому что там часто проводились красивые религиозные шествия. Благодаря мне, этруски, перебравшиеся на Апеннинский полуостров, прожили несколько веков в мире и спокойствии, но в последнее время одряхлели, начали сдавать. На них с севера давили кельты, с запада, с Корсики, нападали осевшие там греки, с юга — латиняне. Последние в прошлом году захватили Вейи, назвав Пуплуной — первый, но не последний из двенадцати главных городов этрусков.

Мы подходили к порту курсом бейдевинд, двигаясь помаленьку против северо-западного ветра. Город располагался на холме, обнесенном каменной стеной высотой метров пять. Мола или пристани не имел. Две галеры разгружались или грузились, вытянутые носом на узкую полосу суши. Стража заметила нас издалека. На крепостной стене, обращенной к морю, и на берегу его собралось много зевак. Такое диковинное судно они видели впервые. Мы встали на якорь неподалеку от берега. Матросы спустили на воду шлюпку и отвезли меня, высадив между двумя карфагенскими галерами. Пляж покрыт галькой, которая скрипела под ногами. От купеческих галер воняло гниющими водорослями, которыми были покрыты не досохшие борта ниже ватерлинии. С одной выгружали слоновые бивни, с другой — черное дерево. И то, и другое привозят в Карфаген караваны из глубины Африки. Половина рабов-матросов, таскавших тяжеленные бревнышки, была неграми. Одно черное дерево выгружало другое.

Неподалеку от обеих галер стояло по этрусскому купцу, следившему за выгрузкой, проверявшему товар. На самом деле так называют их латины. Для египтян они турши, для карфагенян — туруши, для греков — тиррены и море у западного берега Апеннинского полуострова — Тирренское. Самоназвание в честь национальности царя, переселившего их на эти благословенные земли — рассена или рашна. Оба аборигена облачены в тоги, которые у них позаимствуют римляне. Один обут в сандалии с толстой кожаной подошвой, второй — в туфли с загнутым вверх, острым носаком, какие вернутся в моду в Позднем Средневековье и получат название пулены. Волосы и борода подстрижены коротко. На голове шляпа с округлой тульей и загнутыми вверх полями, у первого черная, у второго темно-красная. Такие же шляпы на женщинах, наблюдавших за нами издалека, а у девушек волосы распущены или заплетены в косу с бантом яркого цвета.

— Кому нужны клыки и шкуры бегемотов? — спросил я на этрусском пухлого купца, принимавшего слоновую кость.

Его малость перемкнуло, потому что не ожидал от такого непохожего на них человека знания своего языка, после чего ответил:

— Я могу купить, — и сам спросил: — Много привез?

— Клыков три сотни. Шкур бегемота восемьдесят и еще по полусотне льва, зебры, жирафа, — ответил я.

Шкура у бегемота толщиной около четырех сантиметров и весит до полутоны. Из нее делают щиты, доспехи, непромокаемые палатки и плащи, подошвы, ремни, швартовые концы и используют для шлифования драгоценных камней и не только. Бивни длиной до шестидесяти сантиметров. Ценят выше слоновьих, потому что прочнее и не желтеют. Из них вырезают статуэтки, рукоятки для клинкового оружия, фибулы и зубные протезы. Этруски считаются лучшими врачами в Средиземноморье и особенно успешны в стоматологии. Шкуры львов, зебр и жирафов — предметы роскоши.

Я запросил разумную цену, поэтому купец сразу сказал:

— Клыки и шкуры бегемота заберу я, а остальное — мой брат Тархи. Сейчас позову его, — и послал в город своего раба, придурковатого малого, который то прихрамывал на левую ногу, то забывал.

Тархи прибыл через полчаса. Худой и длинный, он был совершенно не похож на своего брата. Наверное, от разных матерей.

— Откуда знаешь наш язык? — первым делом спросил он.

— Бабушка по матери была из вашего народа, научила меня в детстве. Правда, подзабыл сильно, — придумал я.

— Нет-нет, хорошо говоришь! — похвалил Тархи и отправился со мной на шхуну, чтобы посмотреть товар.

Поднявшись по штормтрапу на борт, сперва поахал от удивления, рассматривая судно, а потом заглянул в трюма, оценил товар. Шкуры львов, зебр и жирафов лежали сверху и были в хорошем состоянии, если не считать, что провонялись бегемотными.

— Что-то будешь покупать у нас? — поинтересовался он, убедившись, что товар качественный.

— Хотел бы взять изделия из железа и бронзы, — ответил я.

Этруски все еще лучше всех в Средиземноморье, хотя эллины с этим не соглашаются, работают с любыми металлами, начиная от изготовления оружия и заканчивая украшениями. При этом сами носят мало побрякушек, даже женщины, и воюют все хуже и хуже, предпочитая платить наемникам. Против кельтов нанимают греков и наоборот, а против римлян — и тех, и других.

— Поплыли со мной, познакомлю с купцами, которые торгуют такими товарами, — предложил он.

Пирги — небольшой городок, максимум на тысячу жителей, включая рабов, которых, как по мне, слишком много на душу свободного населения. Большую часть зданий внутри крепостных стен составляют склады. Сюда свозятся этрусские экспортные товары из глубины Апеннинского полуострова и отсюда развозятся импортные. Аборигены зарабатывают на перевалке и перепродаже. Тяжелые работы выполняют рабы, поэтому их так много. Все свободные торгуют или обслуживают купцов, помогая друг другу. Такую корпоративность людей разных профессий, сфер деятельности я встречал только на Мальте в двадцать первом веке, но здесь был полуостров. Впрочем, Пирги можно считать островком цивилизации в дикой гористой местности.

Тархи сперва привел меня на большой склад, заполненный самыми разными изделиями из железа и бронзы, а потом на маленький, где предлагали товары из серебра и золота. И там, и там представил меня, как внука этруски, достойного значительной скидки на товары. Ее делали, но сперва безбожно накручивали цены. Я им доказывал, что, как они выразились, действительно являюсь родственником их народа, потому что на такой дешевый прием не поддавался, сбивал цену до разумной. При этом продавцы, нимало не смущаясь и не обижаясь, уступали и опять нахваливали. Мне показалось, что для них важнее не прибыль, а элемент игры. Типа разыграли небольшую пьеску, в которой каждый четко знал свое амплуа и финальную сцену, но имел возможность импровизировать по ходу действия.

Глава 36

Расслабился я в последнее время, плавая вдали от берегов. Привык, что там не встретишь другие суда, что никто не нападет. Наверное, сказалось еще и то, что приближались к