Потерянные под соснами - Владимир Олегович Шалев

Дафнис ощущал себя всего лишь мальчишкой, поражённым широким миром, доселе невиданным. Баня, лес, дрова, таинственность ночи – всё это ощущалось как хорошее, чуть ли не сказочное произведение. Дафнис не просто жил, а как будто смотрел со стороны: вот он идёт по зоне, вот тащится с тачкой по штольне, вот сидит в бане и готовится забежать в ночное озеро.

Яркие, нестандартные события всегда отпечатываются на человеке как раскалённое клеймо. Потом они вспоминаются с тоской, даже с лёгкой горечью от понимания минувшего. Все испытывали такое: вспоминая прошедшие путешествия, или прошедшее детство и яркие моменты из него.

Дафнис прокручивал в мыслях мимолетные разговоры, услышанные на кухне. Там обсуждали его прадеда, и ему льстили такие разговоры. Дафнис чувствовал себя наследником, мол, он теперь тоже в этом странном братстве. И даже не только в братстве, а у него есть фундаментальные кровные права на вылазки в зону. Теперь он был даже немного рад, что прадед оставил ту карту. Быстро менять сожаление на радость – таковы особенности его психологической защиты. Здесь, в другом мире, он изолировался от мыслей, от горечи, которую испытывал в начале лета. Боль спряталась в глубине других переживаний и захватывающих эмоций.

С ощущением гордости, Дафнис закрыл печку и выбежал к озеру.

6

Гермес изучал свой телефон. На четвертый день в городе он понемногу обживался. Шаг за шагом, гора уведомлений, к которой он боялся прикоснуться, распределилась на важное и спам. Собственно, неважного, конечно, было больше. Например: бесконечное количество приглашений на разные онлайн-трансляции, марафоны, курсы-интенсивы и прочие мероприятия по заработку денег на пользователях. Гермес смотрел на это обилие, и у него кружилась голова. Его поражало то, как люди быстро крутятся в этом мире. Каждый день что-то публикуют, описывают, рассказывают – фонтанируют коммерческой энергией. Гермес совершенно не понимал, что если люди остановятся, то их просто сметут, «съедят акулы крупнее». Одним словом, он совсем отвык от капитализма.

Среди сообщений было одно, которое зацепило – от Элеи, отправленное четыре дня назад. Гермес заволновался, было и стыдно, и интересно. Горел статус «в сети», но он никак не решался прочесть письмо. Ведь она сразу же увидит, и нужно будет что-то отвечать, а он даже не знал, что там.

Покипев в своих мыслях с две минуты, он не выдержал и решился. На лбу даже выразился пот, так невмоготу было это ожидание. Словно внутри него бился легендарный полубог и величественный лев, горячий интерес и жгучий стыд.

Интерес разорвал пасть стыду.

Слегка дрожащий палец зажал фотографию Элеи. Часы отмеряли секунды: одна, две – открылся диалог. Перед Гермесом образовалось обыкновенное сообщение:

Привет

Раз уж дал номер, решила написать)

Как добрался?

Удивительно, но за этой невзрачной закрытой скобкой в конце второго предложения скрывался большой эмоциональный подтекст. Какими-то естественными путями в современном мире сложилось так: открывающая скобка – грустная эмоция, закрывающая – радость. И Элея из обычного сухого предложения создала нечто немного застенчиво улыбающееся, точно передав своё душевное состояние в момент написания.

Гермеса окатило жгучим, как кипящая смола, стыдом. Логика его эмоций была проста: интерес был удовлетворён, но стыд не ушёл.

«Бедная девушка написала это вечером, после встречи в больнице» – догадался Гермес – «а я, дурак, даже и не сообразил, что ей можно написать… Думал-думал о ней… Мозг в лесу совсем атрофировался, видимо, удар головой был сильнее, чем показалось».

И тут, как по божественному сценарию палец соскользнул, и диалог открылся в полноценном виде.

Сообщение было прочитано.

Гермес задрожал, и мысли понеслись адским галопом. Он было вскочил с кровати, но не позволила злосчастная нога. Ударив рукой по матрасу, он начал конструировать сообщение из тысячи осколков бредовых идей. Остановился на следующем:

Привет

Прости, что не отвечал, замешкался в городской жизни.

Добрался хорошо, как ты?

Как дела?

Отправил, перечитал и удалил. Решил записать голосовое сообщение. Как-то уж слишком было неловко от своих слов в письменном виде. В аудиоформате он повторил примерно то же самое, с неловкой и немного провинившейся интонацией. Затем опять испугался, ведь понял, что отправлять такое без спроса малознакомому человеку – моветон.

Гермес уже выделил голосовое, чтобы удалить, как вдруг появилась вторая галочка. Элея начала слушать сообщение. Бедного Гермеса опять окатило волной паники, и он оказался в той степени отчаянья и закономерной решительности, что был готов на всё, хоть и боялся своих действий.

Слово за словом, предложение за предложением, и через пятнадцать минут Гермес уже судорожно прыгал на одной ноге между комнатами, приводя себя в порядок. Как-то спонтанно в процессе переписки он предложил в знак извинений за молчание в подарок шоколадку. Элея, смеясь, согласилась, хотя совсем не ела шоколад последние полгода.

Гермес узнал её адрес, и опять случилось непонятное чудо – он даже без карты знал эту улицу. Это было не более чем в пятиста метрах от него. В районе через речку, в направлении на центр города. Он сразу назначил место встречи, и Элея без колебаний согласилась. Она немного не верила, что это произойдёт, ведь всё было спонтанно, быстро и слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Гермес приложил большие усилия и определённые навыки гибкости, но в итоге нацепил джинсы поверх гипса и плотно пришнуровал кроссовок к ноге.

Собрав всё, он сорвался на улицу, мешкая костылём, пересёк длинный коридор общей секции и смиренно стал ожидать лифт. В обычное время он слетел бы по лестнице, но сейчас стоял и злобно косился на дверь лифта. Наконец перед ним раскрылся вонючий тёмный ящик с прожжёнными кнопками. Он нажал на первый этаж…

Спустя пятнадцать минут Гермес стоял на обозначенном месте в ожидании Элеи.

Перед ним могла бы быть набережная, но пока там шла лишь дорога под строительную технику. Жалкие бетонные плиты, приворошённые песком и слегка продавленные в местах, где проезжали колёса самосвалов. Самоцветинск активно расширялся.

За плитами шло не более десяти метров подтопочного леса и небольшая речка, в три человеческих роста длиною. Когда-то эта река питала основной завод Самоцветинска и всего Вунокорфа, но сейчас подавала лишь жалкие надежды на былое величие. Река сильно измельчала с тех лет. За ней тянулся торговый центр и аквапарк, затем большая автомагистраль, а за ней дом Элеи. В общей сложности – не более пятнадцати минут ходьбы.

Гермес наблюдал людей вокруг.