Черная Песнь - Энтони Райан

"Ты говоришь так, словно у нас есть выбор". Ми-Хан сдвинулась с места, движение было легким, но стремительным, и она с легкостью разорвала его хватку, отступив в сторону. "И твоя сестра - не я".

После того как головы были обриты, изделия кузницы Дэй-юня были распределены, и каждый слуга получил свое оружие по выбору. Исключение составил лишь Чжуань Кай: его единственным оружием был только что изготовленный посох из простого дерева. Затем из конюшни вывели лошадей, и Ваэлин воссоединился с Деркой. Ноздри жеребца раздувались, и Ваэлин провел рукой по его морде, предчувствуя упрек, когда конь опустил голову и сильно толкнул его в плечо.

""Заскучал, да?" спросил Ваэлин, получив в ответ громкое фырканье. "Не волнуйся", - добавил он, проверяя ремни на седле и уздечке. "Я думаю, скоро у нас будет много дел".

Когда каждому брату и сестре было выдано по седлу, а припасы уложены в упряжку крепких пони, настоятель взобрался на спину своего коня и рысью направился к воротам. Огромные двери были открыты, а над ними возвышались дозорные. Настоятель остановился перед воротами и повернулся к своим братьям и сестрам с ничего не выражающим взглядом. Когда он склонил голову, все последовали его примеру, и на мгновение в Храме Копья воцарилась тишина.

"Хорошо, - сказал настоятель, поворачивая коня к открытому порталу. "Отправляемся в путь, и не надо ссать на тропе. Нам предстоит долгий путь".

Ваэлин задержался, чтобы посмотреть, как они проходят через ворота - чуть больше пятисот мужчин и женщин разного возраста и роста, которые каким-то образом обрели единую форму благодаря своим черным одеждам и обритым головам. Порывшись в тунике, Ваэлин достал бутылку, которую дал ему настоятель. Из черной песни донесся негромкий рокот беспокойства, пока он созерцал прозрачную жидкость в стекле. Хотя он и был приглушен той силой, что обитала в этом месте, но все же мог различить в песне некий смысл: выпей ее, казалось, она поет, и я больше не буду тебе полезна. Однако в глубине мелодии он уловил нотки обмана.

"Ты лжешь", - сказал он вслух, вынул пробку и выпил половину содержимого. Вкус был слегка кисловатым со слабым цветочным оттенком, но не приятным и не раздражающим. Сначала он не почувствовал никакого эффекта, затем ощутил тусклое тепло, распространяющееся от основания черепа. По мере распространения тепла журчание черной песни теряло свою уродливую остроту, а мелодия становилась совершенно нейтральной, лишь побуждая последовать за братьями и сестрами из их убежища в мир, который ждет его за гранью.

"Не идешь, брат?"

Чо-ка сидел на лошади под воротами, его взгляд был ожидающим, если не сказать слегка недоуменным. Бывший разбойник перестал обращаться к нему "господин" после их испытания на пятом ярусе, и Ваэлин это очень ценил. Ми Ханн ждала чуть поодаль от Чо-ка, и выражение ее лица было более настороженным, словно она опасалась, что он и в самом деле решит остаться.

"Должно быть, больно", - сказал Ваэлин, жестом указывая на свежую татуировку на голове Чо-ка и побуждая Дерка к действию. Символ напоминал переплетенную спираль из двух змей, светлые и темные оттенки накладывались друг на друга, образуя сложный узел.

"Так и есть, - нахмурившись, сказал Чо-ка и скорчил недовольную гримасу, когда на его свежеиспеченном скальпе появились складки. "Я не очень-то слушал, когда мне объяснили, что это значит. Что-то связанное с двойственной природой человека".

Ваэлин пристроился рядом с Ми-Хан, когда они последовали за остальными Служителями Храма вниз по туманному склону горы. "Разве не разумно было бы оставить охрану?" - спросил он, наклонив голову к пустому храму.

"Мы никогда не были стражами храма, - ответила она. "Только его слугами. Когда мы вернемся, он будет здесь".

"Есть ли смысл спрашивать, куда мы направляемся?"

"В Нуан-Кхи, где будет наследник".

"Это как Дайшень-Хи, только гораздо больше", - пояснил Чо-ка в ответ на вопросительный взгляд Ваэлина. "Он расположен на пересечении каналов, по которым идут товары между Почитаемым и Просвещенным королевствами".

""Линчпин" между двумя королевствами, - заключил Ваэлин. Рано или поздно Темный Клинок обязательно нанесет удар". Эта мысль вызвала еще один рокот песни, теперь уже несколько более сильный, но сохранивший нейтральный тон. Он устремил взгляд на северо-восток, где виднелись лишь смутные очертания окутанных туманом гор, но песня не оставляла сомнений в том, что далеко за ними происходит нечто ужасное. Зловещая мелодия и случайные диссонирующие ноты говорили о знакомых мрачных вещах: битве и убийстве.

Он повернулся к Ми-Хан, когда она испустила тихий вздох; тонкие черты лица напряглись в неловкости, а в ее взгляде промелькнуло беспокойство. "Это и есть твое благословение?" - спросила она, в ее тоне слышалось скорее сочувствие, чем зависть. "Какое бремя вы несете".

"Спасибо, - сказал он, бросив последний взгляд на храм, вершину которого теперь поглощало стелющееся облако. "Но теперь она намного светлее".

Настоятель задал такой темп, что даже бывалые кавалеристы не выдержали бы, и повел их извилистым путем от подножия горы к предгорьям на юго-западе и через сменяющие друг друга долины дальше. С наступлением темноты были выставлены дозоры и зажжены костры, но палаток не было. Похоже, служителям Храма предписывалось избегать подобных удобств. Несмотря на сильный ветер, дувший с гор, они выглядели бодрыми и решительными, хотя их разговоры оставались такими же приглушенными, как и в зале для трапез. Чо-ка, что неудивительно, оказался исключением.

"В Нуан-Кхи я был всего один раз, - сказал он, подняв руки к огню и нахмурив брови, отчего по телу пробежал холодок. "Местные банды собрались вместе, чтобы выгнать Звено Зеленой Гадюки, которое держало под контролем контрабандную торговлю. Меня и еще несколько десятков человек отправили отвоевывать его обратно". Его хмурый взгляд превратился в невеселую улыбку. "Мы потерпели неудачу. Дьен-вен и городской гарнизон вступили в бой, и нам повезло, что мы ушли, выпотрошив лишь несколько человек и повесив их, чтобы предупредить, чтобы они не возвращались. Люди там не любят чужаков, это точно".

"Они примут нас, брат", - с уверенной ухмылкой сказал Чжуан-Кай. "Служители Храма Копья не должны бояться, что перед ними закроется дверь".

"Это пророчество?" спросил Ваэлин.

"И пророчество, и обычай". Ухмылка большого монаха растянулась, обнажив белый оскал зубов. "Храм уже не в первый раз посылает своих Слуг. Когда земля под взглядом Небес становится беспокойной, люди знают, что мы отправимся на ее защиту".

"Вы отправились в путь, когда пала Изумрудная империя?"

Ваэлин заметил, что улыбка Чжуан-Кая слегка дрогнула, хотя глаза его по-прежнему